NK SHOES — нижегородский бренд обуви. Дизайнер Никита Ковалёв делает ботинки ручной работы, которые можно купить за 16-20 с небольшим тысяч рублей. Похожие в столичных магазинах и Европе стоят в несколько раз дороже.

Мы спросили, почему Никита не носит свою обувь, кто его идеальный клиент, и узнали, чем может вдохновить разбитый тротуар.

— Некоторые люди не знают, чем заниматься даже в 30-40 лет, а вы уже в 18 определились, что хотите делать обувь. Как это случилось? 

— На самом деле я задумался про обувь ещё раньше. Это было в школе. Тогда я в интернете нашёл статью про мастера. Мне понравился стиль, в котором он шьёт. А потом оказалось, что это не так сложно сделать и можно самому попробовать. На первом курсе меня выгнали из университета. Тогда я чуть-чуть работал и было немного денег. На них можно было стать инструктором по сноуборду или сгонять в Москву и научиться делать обувь. Я выбрал второе. Когда через год я снова пришёл в университет, мне стало понятно, что универ — это полный отстой, поэтому учиться я там не буду. Я просто не пошёл на сессию. И решил, что, наверное, надо обувью заняться. Вот с этого момента начался бренд. 

— Не страшно ли было начать дело, не понимая, будет ли это приносить доход, получится или нет?

— Первый раз вообще ничего не страшно. Я же не знал, что будет, поэтому чего тут бояться. Была уверенность в себе, которую, естественно, потом надо было чем-то подкреплять. Страшнее потом уже, когда ты всё понимаешь, когда у тебя есть риски и ответственность. И вот тогда, наоборот, всё замедляется.

— Поддерживали ли вас родители или пришлось отстаивать своё право на дело? 

— Мы уже жили отдельно с братом. Хотя бы поэтому никакого давления родители оказывать не могли. Я месяца три поработал дома, а потом соседи сказали: «Ну всё, давай. Спасибо, конечно, нам очень нравится твоя обувь, но в 12 ночи молотком нельзя стучать». И родители поддержали. В первый год они мне помогли с арендой. Спасибо им за это. У нас был такой уговор, что за год я должен был научиться платить за помещение. Сначала они давали мне деньги, которые покрывали полную стоимость аренды, потом на тысячу рублей меньше каждый месяц. Когда год завершился, я понял, что за аренду платить не могу. Пришлось искать другое помещение. 

—  Был ли у вас бизнес-план, когда вы открывали своё дело? 

—  Конечно же, был бизнес-план, но это условие родителей. Они пытались всё структурировать, что-то мы расписывали. У меня было приложение, где фиксировались все расходы, доходы. Кстати, было удобно, но это настолько лень, кошмар какой-то, записывать три копейки, которые приходят или уходят. В итоге у меня сейчас несколько карточек для разных целей. Наверное, я не умею ничего такого, к сожалению. Сейчас я всё в голове держу. Это просто часть тебя.

—  Сколько прошло с момента начала изготовления обуви до получения прибыли? 

—  После того как я вернулся из Москвы после трёхдневного курса, я начал делать обувь друзьям. За копейки: пять тысяч, восемь. То есть это практически «в ноль». И только через полтора года пошли нормальные заказы за 15-16 тысяч. Последние года два всё идеально. Всё делаю по стандарту, и клиенты стабильно получают один и тот же продукт. А раньше был полный ад! И что-то отклеивалось, и отваливалось, и приходилось переделывать. Но тогда это было не страшно. Если сейчас мне напишут, что что-то не так, это, конечно, будет полный кошмар.

—  А так бывает?

—  Да, да… Где-то три раза в год приходится переделывать.

Но даже если человек мне напишет, что просто не нравится, я делаю ему другую пару обуви. Хотя это не очень правильно, потому что на стадии работы мы обсуждаем, что заказали, какие цвета, какой размер. Я же не придумываю ничего от себя. Конечно, можно было бы ругаться и говорить: «Сделано то, что вы выбрали». Но я, видимо, молодой предприниматель и делаю так, чтобы человек был рад. К сожалению, себе в убыток. Раньше я возвращал деньги, но сейчас нет. Потому что это значит, что я сам у себя должен купить пару обуви. А это половина моей зарплаты. 

— Получается продать пару обуви, от которой отказался клиент? 

— У меня сейчас с этим проблем нет. Даже если мне возвращают, я могу продать своим постоянным клиентам с небольшой скидкой. Чтобы хотя бы «в нуле» остаться. И все довольны. Плюс был раньше магазин. Сейчас, возможно, опять будет, в Питере. Всё, что не продал, туда отправляешь, где товар с большой вероятностью продадут.

— Какую прибыль с обуви получаете сейчас?
— Я не знаю, в том-то и дело. Себе в качестве зарплаты оставляю примерно пять тысяч рублей с пары. В среднем выручка — от 70 до 100 тысяч. Вот с этих денег что-то можно отложить или себе забрать. Но сейчас у меня какой-то адский провал: насобирал слишком много заказов и в итоге слишком много потратил. Получился кассовый разрыв, что ли. Деньги потрачены, а работа ещё не сделана. И люди ждут больше месяца. Обычно — две недели. Сейчас выхожу из этого состояния. 

— Сколько пар в месяц успеваете шить? 

— Всего могу сделать четыре-шесть пар. Меня постоянно спрашивают, как у тебя дела с бизнесом. Раньше я всем отвечал, что всё хорошо, или очень хорошо, или нормально. Сейчас начал отвечать: «Я бизнесом не занимаюсь: я занимаюсь ремеслом». Потому что за три с половиной года активной работы, существования нормального бренда стало понятно, что я достиг лимита пар и что на самом деле это не особо прибыльно. Цель бизнеса — это всегда увеличение продаж, извлечение прибыли. У меня всё встало на какой-то ровной плоскости. Лучше бы я меньше делал, но за большие деньги.  

— Не хотите повысить цены?

— Цены можно чуть поднять, но надо как-то обосновать. Надо придумать, как это сделать. Просто сказать: «Ребят, завтра это стоит на две тысячи дороже»... Как-то это, мне кажется, неправильно.

Зарубежных клиентов пока не очень много. Есть один такой из Италии, ужасно говорит по-английски: смешивает его с итальянским. Очень прикольный клиент: торгуется просто как бешеный. Один раз мы с ним торговались-торговались, и я понял, что я ему продал по российским ценам, если не ниже. Есть в Корее заказы. В США все клиенты из России, в основном нижегородцы. Но 90% заказов в Москве.

— Кто тот человек, который приходит заказывать ваши ботинки? Как вы можете описать свою целевую аудиторию?

— Это мужчина 30-35 лет, а желательно 40, абсолютно любых профессий. Я ориентировался раньше на людей творческих, но это совсем не обязательно. Это такие заметные лакшери-бомжи, как Чичваркин, например. В России таких людей мало. Это просто любители подобного стиля; те, кто покупает, уже знают, что берут. Я же не первый этот стиль придумал. Он уже существует довольно давно. 

— Что это за стиль?

— Это такой европейский стиль. Если приехать почти в любой город, его сразу видно. Вот идёт мужичок, выглядит не слишком опрятно, но со вкусом. Авангард, может. Это что-то потёртое, как старая Европа. В каких-то шляпах, всё какое-то живое. Если я посмотрю на человека с головы до пят, будет сразу понятно, станет он моим клиентом или нет. 

— А могу я, например, стать вашим клиентом? 

— Не знаю. Но вообще, я могу продать кому угодно. Для женщин я тоже делаю обувь, хотя и не очень часто. Не обязательно быть прямо поклонником этого стиля. Можно прийти, увидеть, обрадоваться и захотеть. Ничего страшного. То, что я делаю, это не только про обувь, это про образ жизни, свободный от предрассудков, когда не надо показывать свой статус огромными брендами. Я скорее продаю какую-то энергию. Надеюсь, что, когда человек покупает мои башмаки, он просто уже кайфует от того, что они у него есть/

— Можете ли вы поменять дизайн, если просит клиент? Или вам важно транслировать своё видение? 

— Если закажут мокасины или оксфорды классические, то я просто скажу, что не делаю их. Но у меня таких клиентов и нет. Ко мне попасть не так просто, ведь случайных прохожих почти нет: две двери и вывесок никаких. Мне проще работать с теми, кто уже готов. Самые любимые клиенты — те, которые говорят: «Сделай что-нибудь. Вот мой размер». 

— Найти вас на самом деле не очень просто. Пока к вам идёшь по коридорам Нижполиграфа, можно заблудиться. Как вы себя рекламируете?

— Я, наверное, тысячи четыре потратил за четыре года. Таргет обычный. Сейчас у меня только инстаграм остался активным: мне настолько лень это всё вести, это кошмар — посты не выходят месяцами. И сторис я вообще не публикую. Но на самом деле реклама не обязательна, если у тебя сформирована аудитория и ты понимаешь, с кем работаешь. Мне просто повезло. Обувь всем очень нравится, люди рассказывают о ней. Я же не стулья продаю. Если бы продавал что-то другое, то и реклама бы была, и действовал бы я по-другому. Меньше 100 человек в год охватить —  это очень просто. Ещё, мне кажется, сама история — уже элемент маркетинга: какой-то парень делает обувь сам, это привлекает, поэтому хочется, чтобы рассказали, как это вообще происходит. У большинства людей нет вообще представления, как создаётся обувь. Я это понимал, конечно, когда начинал.

— Не мешает ли вам то, что вы работаете не в столице? Какие плюсы и минусы есть у регионального бизнеса?

— Ни в Москве, ни в Питере я не жил, поэтому конкретно ничего не скажу. Естественно, я буду защищать регион: не хочется выглядеть дураком. В чём проблема Нижнего Новгорода? В том, что он, наверное, маленький относительно Москвы. Тут не так движово и поменьше денег. Но какая разница, если у нас есть инстаграм и мы то же самое продаём в Москве? Здесь очень дёшево, хотя сейчас всё становится дороже. Я сижу в центре города за 10 тысяч рублей. Это вообще фигня. Дешёвая еда, дешёвое такси. Вода есть, можно на яхте покататься. Аэропорт есть. До Москвы — три с половиной часа на «Стриже». Приехал, все дела сделал и спокойно вернулся. Я раньше тоже думал, что сейчас поеду в Москву, на чемоданах сидел. А теперь с каждым разом, как приезжаю, понимаю, какое там всё гранитное, в собянинской плитке, бездушное, — мне не нравится. У нас хоть тротуар разбит. Красиво, душевно, деревяшечки прогнившие: всё так миленько, пахнет сыростью. Пре-крас-но. 

— Как потрёпанная старая Европа, про которую вы говорили, получается. Вдохновляет?

— Да. Но только были бы все побогаче, было бы покруче. Питер в этом плане к нижегородцам ближе. Только побольше в три-четыре раза, а так тоже всё немного раздолбанное.

— Вы начинали делать обувь один. И сейчас работаете без помощников. Были ли мысли нанять кого-то? 

— Пытался найти — невозможно. В чём проблема? Все заказы индивидуальные. Я не делаю три одинаковые пары. Разные размеры, виды кожи. А обучить другого человека довольно сложно, к тому же надо постоянно обеспечивать человека, чтобы мастер деньги получал. Во-вторых, надо опыта довольно много, чтобы что-то нормально делать. Возможно, на какие-то простые работы можно в будущем взять человека.

Кстати, сначала была команда небольшая. Были ребята, которые мне сделали логотип. Мы вместе придумали, кому это всё продавать. Грубо говоря, они помогли это упаковать. Сейчас мы с ними другой проект будем делать. 

— Что за проект?

— Одежда. Мне кажется, это логичное продолжение. Сначала люди надели ботинки, а потом курточку, пиджачок, кошелёчек взяли. У меня есть портной — мы уже больше года работаем, пытаемся что-то сделать. Бесконечные попытки создания новых вещей, всё из живых тканей: хлопок, варёное, в основном всё чёрное и серое. Это живые вещи прежде всего для мужчин. Мне кажется, логично, что девочки делают всё для девочек, мальчики — для мальчиков. 

— А почему вы сами одеты не в то, что вы делаете? 

— Себе я пока не могу позволить свою обувь и одежду. 

 И вот тогда буду одеваться в то, что я делаю. А пока хотелось бы разными вещами заниматься, продвигая эту идею не только в обувь, но и одежду, предметы интерьера. Я бы и какую-то посуду делал. Мне вот сейчас нужны тарелки, а всё какое-то некрасивое продаётся, — придётся самому.

— А потом продавать? 

— Так, скорее всего, и получится. Я бы хотел развивать какой-то мультибренд. Сейчас я ещё делаю электробайк. Собираем электрический велосипед, который выглядит как мотоцикл. Вообще не моя тема, но можно это совместить. Можно и продавать. Мне очень нравится продавать. Если это что-то крутое и красивое, то почему бы и нет.

Вообще, хочу сказать, что не надо стремиться за какими-то трендами, не надо переживать, сколько у тебя подписчиков, накручивать их, не надо не начинать, потому что какая-то ниша занята. Надо спокойно выбрать то, что тебе нравится, и попробовать. Сейчас такие крутые возможности — грех ими не воспользоваться. Что чувствуешь, то и делай. Для меня это работает. Мне кажется, это такой бесконечный процесс, — возможно, я через год буду сидеть с бизнес-планом и действовать по нему.