Когда в конце марта объявили карантин, многие проекты уже начали готовиться к запуску. Кто-то решил отложить открытие до лучших времен, а кто-то рискнул и открылся во время режима всеобщей самоизоляции. Мы узнали у воронежских предпринимателей — владельцев ресторана, кофейни, дизайн-студии, эклерной и барбершопа, — как не бояться открыться в то время, когда всё закрывается. Спойлер: некоторые считают кризис лучшим временем, чтобы запустить свой проект.

Мы запустились 14 марта, но через две недели объявили карантин, — пришлось закрыться. Все наши мастера были из регионов и разъехались по домам на самоизоляцию, а когда парикмахерским [14 апреля] разрешили работать, они не захотели возвращаться, и нам пришлось набирать новую команду — это заняло полмесяца. 

Изначальная цель «Давай покороче» — перетащить людей, которые стригутся в салонах красоты за 300-400 рублей, дав им лучшие сервис и качество (стрижка в «Давай покороче» стоит фиксированные 500 рублей, — прим. ред.). Но в таких условиях проблематично привлекать новых клиентов. В этом проекте нужен прямой толстый маркетинг, но пока в офлайне тяжело продвигаться: нельзя выйти и раздавать листовки в университетах и на улице. Сейчас мы сконцентрировались на онлайне, но любая рекламная кампания не приносит тех результатов, которых мы ожидаем, поэтому придерживаемся принципа «меньше потеряешь, если меньше тратишь».

Если посмотреть на пинсу (Антон говорит о флагманском блюде — разновидности пиццы в ресторане Biga, который открылся в Воронеже в мае, — прим. ред.), она сейчас взрывает, потому что все изголодались по чему-то новому и модному. Пинса — скорее имиджевый продукт, а барбершоп — из другой категории: он закрывает базовую потребность.

Мы думали о том, чтобы съехать и переждать, а потом открыться в более благоприятное время. Мы бы потеряли около 500 тысяч рублей на ремонте. С одной стороны, это большие деньги, с другой — всегда есть риск превратить эти 500 тысяч в миллион. Но пока мы оценили арендную и кредитную нагрузки и решили продолжать работать, тем более клиентов становится больше. 

Хотелось бы вообще не терять деньги, но пока не получается. Каждый месяц мы должны платить 70 тысяч рублей за аренду и ещё 30 — за кредит. Нас хорошо поддерживает скидка от арендодателя на апрель и май: за май мы заплатили 15 тысяч. Будем и дальше вести переговоры насчёт скидки: это выгодно не только нам, потому что, если мы съедем, вряд ли арендодатель кого-то найдёт.

Период карантина тяжёлый для всего бизнеса, а мы только открылись, поэтому у нас всё ещё усугубилось. Но я вижу, что в долгосрочной перспективе наш продукт сработает. Он будет уместен в посткоронавирусном мире, где все повернутся к осознанному потреблению. Наверняка кто-то предпочтёт уйти из премиальных барбершопов, где стрижка стоит от 1 000 рублей, в более дешёвые форматы. Я думаю, что у нас сложности только на первоначальном этапе, — их просто нужно пережить. 

Нам было тяжело решиться на второе заведение. За три года работы «Восьмёрки» (спикизи-бар, совладельцем которого также является Алексей, — прим. ред.) мы столкнулись с таким количеством проблем, что сомневались, а нужно ли вообще открывать что-то ещё. Переломить себя и сделать первый шаг было сложно, но в начале 2020 года мы с Олегом (вторым совладелец «Восьмёрки», — прим. ред.) решили, что откладывать больше нельзя, и начали искать помещение. Мы подписали договор аренды в конце марта и в ажиотаже сразу начали ремонт, но через неделю объявили карантин, поэтому мы затормозили стройку. 

Нам казалась непонятной и ситуация после карантина: сейчас все работают онлайн, и пойдут ли люди снова в заведения, тем более в новые и незнакомые. В один момент мы даже решили: чёрт с ней, с этой арендой, — нужно отказываться. А потом ещё раз всё обдумали, воспряли духом и решили открываться. С того момента мы полностью погрузились в стройку и перестали бояться: если боишься, то не делай, а если делаешь, то не бойся. 

Нам дали месяц «арендных каникул», потому что помещение было в хорошем состоянии. Думаю, если бы мы подписывали договор уже во время карантина, договорились бы на большее. Что касается цен на ремонт, то они выросли, и строители увеличили сроки, но на нас это не сильно отразилось: 70% ремонта мы сделали сами — только красить и шпаклевать нанимали бригаду. 

Сэкономить получилось и на мебели. Многие заведения сейчас не выдерживают и закрываются, поэтому другие могут у них поживиться: выкупить мебель и оборудование за полцены. 

Пока мало кто знает, что мы что-то делаем: никак это не анонсируем в социальных сетях и не рассказываем лично, хотя у нас есть аудитория «Восьмёрки», которая уже давно ждёт открытия других наших проектов. Но мы просто не знаем, когда всё закончится: начнём всем рассказывать, а вдруг это затянется. 

Мы опасаемся остаться незамеченными, поэтому не хотим открываться сейчас и работать навынос. Мы боимся ассоциироваться у людей с кофеточкой, где можно просто взять напиток с собой. Захочется ли людям потом зайти сесть в такое место? Мне кажется, нет. К тому же мы хотим создать заведение с уютной атмосферой, где в приоритете — история про общение. К нам можно будет прийти и днём за кофе, и вечером в компании друзей — за бокалом пива. Поэтому мы решили не спешить и открыться, когда общепиту разрешат полноценно работать.

Для меня открывать своё заведение — это не стресс, а волнение. Оно бывает приятное, а может быть и тревожным, как сейчас. В таких условиях выгорание может наступить быстрее, но, когда ты, помимо эмоциональных сил, прикладываешь ещё и физические, приходишь в баланс. Помню, мы клали плитку, у нас ничего не получалось, приходилось снимать и заново класть, поэтому мы сильно злились и психовали, — это был выплеск эмоций. Такие моменты помогают прийти в норму. 

Мы не боимся кризиса, потому что наше заведение в первую очередь не про деньги. Да, это бизнес, но мы не ищем безумную прибыль, а создаём место, где нам самим и нашим друзьям хотелось бы проводить время. Мы верим, что у нас всё получится, даже если мы будем нести потери, но мы сейчас не одни такие. Надеюсь, что скоро всё закончится и мы сможем собраться друзьями в нашем новом месте.

Идея открыть эклерную была спонтанной и чисто интуитивной. Раньше я занималась тортами на заказ и работала в кондитерской, а ещё сотрудничала с ресторанами и кофейнями, поставляя им свою продукцию. Я прекрасно понимала, что конкуренция среди тортов огромная и нужно придумать что-то необычное. И вот как-то в ленте инстаграма промелькнул аккаунт московской эклерной. Тогда я подумала: «Ну это же круто! В Воронеже такого нет и звучит гордо — эклерная!». 

Сейчас формат доставки или самовывоза актуален как никогда. Изначально было понятно, что в условиях пандемии открывать точку бессмысленно, поэтому лучше воспользоваться ситуацией и качественно развить свой бренд онлайн. Приобрести клиентов в онлайне в сфере еды с нуля не так уж и просто, но мы не сдаёмся, знаем, что к нам уже потихоньку приходит аудитория. Любителей эклеров у нас в городе, оказывается, очень много. Сейчас сложно сказать, буду ли я в ближайшее время запускать своё заведение: пока ситуация очень нестабильная, и делать что-то в офлайне рискованно.

Любой переломный момент — это отличное время, чтобы рискнуть и начать своё дело. В условиях пандемии, когда все сидят дома, навещая максимум только своих близких, людям хочется чего-то нового и необычного. Открытие эклерной как раз про это: в Воронеже ещё такого не было, что подогревает интерес к продукту. Плюс конкуренция уменьшилась, так как карантин сильно ударил по малому бизнесу и многие закрылись, следовательно, их клиенты стали моими потенциальными клиентами. 

Стоимость наших эклеров — 150 рублей за штуку. Это оправданная цена, так как мы делаем качественный продукт из хороших и дорогих ингредиентов. Однако многим сократили заработные платы или — ещё хуже — уволили, поэтому процент тех, кто мог бы позволить себе купить эклеры, явно сократился.

Не было людей, которые бы отговаривали меня запуститься, — только высказывали свои опасения. Все знают, как упорно я могу работать и достигать результата, поэтому ни у кого не возникло сомнений, что у меня всё получится даже в условиях пандемии. Я целиком и полностью верю в свой продукт, а мои близкие и друзья — в меня. По-моему, это ключ к успеху.

С 2016 года мы сделали около дюжины ивентов, но только сейчас мы открываемся, объединяя под брендом «Суперагентства» наш опыт. Мы давно планировали открыть студию, но постоянно отвлекали другие дела. На самоизоляции большинство дел исчезло, и стало ясно, что пора что-то делать в этом направлении. К тому же киберспорт и игровая индустрия в целом оказались теми немногими сферами, которые укрепили свои позиции во время карантина. 

Первый месяц карантина мы просто наблюдали за тем, что происходит, и пытались спрогнозировать дальнейшее развитие ситуации. На втором месяце уже начали обсуждать конкретные действия и собирать информацию для портфолио, а я занялся дизайном логотипа и сайта. Затем стали придумывать свой формат онлайн-мероприятия, который бы мог быть интересен партнёрам, а также уточнять технические требования и подыскивать команду под новый перечень задач. Так как ландшафт многих индустрий сильно поменялся, некоторые ребята, с которыми мы работали раньше, переключились на другие вещи, поэтому нам практически с нуля приходится выстраивать всю систему. 

На данный момент мы ищем партнёров — общаемся с компаниями «Дом.ру», HyperX, «Мегафон» и ещё несколькими потенциальными спонсорами. Пока многие притормаживают, поэтому не сразу удаётся получить фидбек. Готовим сейчас свою концепцию онлайн-турнира, чтобы показать конкурентные преимущества. 

Офис пока без надобности, потому что у нас распределённая команда. Если мы будем расти как компания, то, может быть, снимем студию, но это второстепенный по важности вопрос. Карантин показал, что те, кто умеет работать, отлично справляются и удалённо.

С 2014 года, когда я вернулся из Парижа в Воронеж, у меня всегда были оправдания, почему я не могу готовить ту самую еду, которую хочу. Мне всегда чего-то не хватало: то свободы принятия решений, то оборудования, то концептуально заведение было не про еду. Плюс последние два года я пытаюсь отойти от бара (Антон — один из основателей спикизи-бара «Восьмёрка», — прим. ред.) и уйти в еду, но всё как-то не складывалось.

В прошлом году мы съездили на «Икру» (московский фестиваль для представителей ресторанного бизнеса — прим.ред.) и поняли, что откладывать больше нельзя. Мы открываем ресторан втроём — я, отец и дед. Столько из-за этого ругани и матов, столкновения поколений, но зато отличная энергетика, ведь каждый хочет как лучше, да и получается большая экономия на рабочих.

Мы шесть месяцев искали помещение, подходящее не только по виду, но и по условиям аренды. Мы продумали всё так, чтобы выживать даже в самых критичных условиях: при самом плохом раскладе мы оставляем одного человека в зале и вдвоём с отцом работаем на кухне без зарплаты, но даже тогда что-то да заработаем. 

Открытие ресторана — абсолютно взвешенное решение, но понятно, что оно тоже может полететь к чертям. Например, объявится бабушка-соседка сверху, которая завалит нас жалобами, и нас закроют — тут не угадаешь.

Я научился разделять рабочие и личные деньги. Рабочие деньги есть, на них никак не повлиял карантин, а личных сбережений как не было, так и нет. Кредит мы взяли до карантина, и вполне возможно, что сейчас бы нам его не дали. Насчёт падения доходов — у меня есть много знакомых, которые сильно пострадали из-за карантина, и я в том числе. Но есть много и тех, кто сидит на удалёнке и получает прежнюю зарплату, при этом у них копятся деньги, отложенные на отпуск. Поэтому я уверен, что у людей будут деньги, чтобы ходить в заведения.

Я отношусь к карантину просто как к правилам игры: ты можешь их принимать и подстраиваться, а можешь нет. Я принимаю, потому что мне так проще чувствовать реальность: не задумываешься, как могло бы быть при другом раскладе, а работаешь в тех условиях, которые есть. Если что-то вокруг меня разваливается, значит, я неправильно отреагировал на обстоятельства. 

Я правда очень спокоен из-за карантина и кризиса. Всё восстанавливается. Америка из Великой депрессии вышла страной, которая вскоре обогнала всех по уровню жизни. Япония после двух атомных бомб стала недостижимым космосом. Я не буду хлопать себя по бокам и сокрушаться: «Господи, как всем придётся тяжело жить». Говорят, что мы два года будем возвращаться к прежнему уровню, но два года — это не 30 лет. Я очень оптимистично смотрю в будущее и до сих пор стараюсь сохранять некую невозмутимость во всём происходящем. У меня есть чувство, что через пару лет ко мне кто-нибудь подойдёт и скажет: «Блин, чувак, тебе очень повезло с тем временем, когда ты открывался».

Пять плюсов в том, чтобы открыться в карантин: