— В определённый момент в Нижнем Новгороде заговорили о девушке-столяре. Как ты думаешь, почему это до сих пор удивляет людей?

— Я не знаю, почему это удивляет. Да, мало девчонок, которые этим занимаются, но они есть, в особенности в Америке и англоязычных странах. Сейчас на YouTube очень популярны ролики, в которых люди просто копают замки в песке. Уж если интересно, как люди копают, то, наверное, интересно смотреть за людьми, неважно какого пола, которые что-то создают. Не было ничего, доска, — потом получилось изделие. Интересно? Интересно. А если это делает красивая девушка (я просто сама люблю за ними наблюдать), то это интересно вдвойне. Таких роликов тоже много. И, когда я пришла в «Нижполиграф», мне несколько человек сказало: «Наконец-то всё то, что я смотрел на экране, я увижу вживую».  

— Вообще девушкам сложнее в этом себя реализовать?

—  Да нет, всё одинаково. Хотя да... Да, декрет, дети... В индивидуальном производстве иногда не учёл какой-то момент, что-то вышло из-под контроля (например, сучок вскрылся), нужно его заделывать, заливать. Это растягивает процесс производства во времени, и иногда, чтобы успеть в срок сдать заказ, нужно задержаться на работе. А если есть ребенок, которого надо из школы забирать, то это сделать сложно. Работа в любом случае отнимает время. А так я люблю приводить пример, что это не сложнее, чем варить суп, вернее, не опаснее. Да, конечно, столярное производство сопряжено с опасностью. Мне всё время говорят: «Галочка, береги руки».

Да, доски тяжёлые, инструмент тяжёлый, но для всего этого есть приспособления, чтобы их перекатить или перенести. 

— С чего началась любовь к столярному делу?

— Всё началось с классического занятия всех наших русских мужчин — переделки старого деревенского дома. Девять лет назад родители купили дом, который нуждался в реконструкции, и папа начал его ремонтировать. У меня были время и желание помочь, к тому же я очень люблю движение, активные занятия. В процессе работы я поняла, что мне очень нравится взаимодействовать со столярным инструментом: нравится держать его в руках, видеть, как он работает, режет, пилит, понравился сам процесс.

— То есть ты совмещаешь обе профессии?

— На самом деле сейчас я занимаюсь только столяркой, потому что если распыляться на несколько занятий, то ни там, ни там не добьёшься успеха. Я завершила профессию архитектора-дизайнера, хотя у меня есть заказчики: например, ресторан, в который я зашла на объект как производственник-мебельщик. Мы подружились, и они стали обращаться за советами по оформлению интерьера, но это скорее исключение. Моя деятельность сейчас — это столярное производство.

— Была ли поддержка, когда эта смена профессии произошла, как люди реагировали?

— Мои близкие всегда поддерживали меня во всех начинаниях, но тем не менее моя мама (она архитектор) очень печалилась, что я оставляю профессию. Говорила: «Гала, как же так?» Профессия архитектора очень престижная, интересная, творческая, высокооплачиваемая, если правильно приложить вектор усилий, поэтому меня не совсем поняли вначале, но всё равно поддерживали. Близкие просто отпустили ситуацию и наблюдали за тем, что происходит. И, когда начали появляться первые результаты, они, конечно, радовались, и сейчас тем более все довольны.

— Какими были первые шаги в бизнесе?

— Изначально коммерческой составляющей не было: для того чтобы появилась коммерция, надо, чтобы о тебе кто-то узнал, нужно обладать мастерством. И сначала я училась: арендовала место в столярном коворкинге в «Нижполиграфе», потому что дома этим заниматься нельзя. Сейчас его не существует, к сожалению, но мне повезло: звёзды так сошлись, что у меня была возможность начать без больших вложений в инструмент, в станки. В коворкинге меня встретили очень классные люди — мастера, обладающие большим количеством знаний.

Они все меня поддерживали, давали советы, помогали. Потом появились первые маленькие заказики. Сначала минимально коммерческие, потом я начала всё это публиковать в соцсетях, и как-то оно пошло. 

— Когда стало понятно, что получается делать то, что делаешь? 

— Переломным стал момент, когда одна моя знакомая захотела себе стол-реку: я видела их на YouTube и думала, что это космос как сложно. И это реально так. Стол-река — это столешница, изготовленная из слэбов (продольных спилов дерева с живым необрезным краем, — прим. «Мастеров»): две доски кладут на плоскость, между ними заливаются полимеры, эпоксидная смола или акрил, и получается, будто красивая полупрозрачная река течёт между деревянных берегов. 

В общем, моя знакомая пришла с желанием сделать такой стол. Я начала отказываться, потому что ни разу этого не делала. Она сказала: «Неважно! Всё получится!» — и этим очень меня мотивировала. Этот проект мы заливали вместе. У неё были материалы, у меня какой-никакой столярный опыт. Мы смеялись, что потом я буду представляться как Гала Слэб и буду лучшей в Нижнем по слэбам.

— Помнишь ли ты свой первый заказ? 

— «Нижполиграф», где я арендовала коворкинг, — это большое пространство, где много творческих людей. Там и театралы, и модельеры, и кого только нет. И все знали, что если нужно что-то большое, творческое и по дереву, то это в наш коворкинг. Тогда, а это было лет пять назад, в нашем «Нижполиграфе» с эпоксидной смолой ещё никто не работал: не знали, с какой стороны к ней подойти, а я уже начинала. Кто-то показал на меня, когда искали столяра, который смог бы сделать награду для какого-то конкурса журналистов. Надо было изготовить кольцо с рисунком, причём рисунок должен был быть не на поверхности, а в теле кольца, и надо было ещё придумать, как это осуществить. Я, помню, купила силиконовую форму для пирога, чтобы залить это кольцо. 

— Какой заказ был самым необычным? 

— Однажды один ресторан заказал интерьерную композицию в VIP-зал. Им нужна была коряга, достаточно большая и объёмная, с подставками для свечей или суккулентов. У них уже были куплены в Милане интерьерные коряги для ресепшена, но качество оказалось не очень.

Поэтому было принято решение ехать на Горьковское море и искать корягу самостоятельно: там песчаные берега, растёт много сосен, у которых есть разные корневища, другие корявости, выбеленные и высушенные на солнце. Я набрала целую машину этих коряг.

— Можешь описать портрет своего клиента? 

— Я очень много работаю с сегментом HoReCa: делаю деревянную мелочёвку, вписывающуюся в интерьер, столешницы, витрины, панно, интерьерные композиции. За заказами для своего дома приходят люди примерно 30-40 лет. Были заказчики и старше, но в основном это современные, относительно молодые, состоявшиеся люди, достаточно лёгкие на подъём. Они путешествуют и интересуются модой, любят себя, свой дом, ухаживают за собой, за своим домом.

— За последние несколько месяцев всё очень изменилось. Как происходящие в стране и мире события повлияли на клиентов? Стало ли их меньше? 

— Была яма — февраль, апрель и март: очень многие уехали. В тот момент я как раз занималась своим новым проектом, поэтому спокойно отреагировала на эту паузу. Но в какой-то момент, наверное, в начале мая, люди начали снова писать. Они начали возвращаться, случился всплеск. А сейчас всё так, как и раньше. Была большая неизвестность — это людей пугало. И сейчас не то чтобы всё понятно, но в бытовом плане всё более-менее вернулось на свои места — в нашей сфере всё ровненько. 

— Россия оказалась отрезанной от поставщиков, компаний, которые занимаются логистикой. Что изменилось в столярном деле в связи с этим?

— Поначалу, но и сейчас эта тенденция сохранилась: расходные материалы, в особенности лакокрасочные, подорожали в два раза. То, что стоило полторы тысячи рублей, стало стоить три. Вроде бы объёмы у поставщиков есть, можно купить, но стоимость увеличилась. Аналогов такого качества российских материалов практически нет: то классное, что было в России, делалось на основе импортного сырья. Также подорожали инструменты.

— Что с обслуживанием оборудования?

— Мне повезло: у меня не супертехнологиченое оборудование, которое требует только, например, немецких расходных материалов, запчастей. Есть знакомые в этой же отрасли, у которых уже огромнейшие производства, — они работают только на немецких станках. С ними перестают работать, оказывать техническую поддержку, но мы можем найти альтернативу: главное — чтобы руки и голова росли из нужного места. 

— Пришлось ли увеличить стоимость товаров?

— Цена складывается из нескольких составляющих: себестоимость материала и расходных материалов, аренда, зарплата работникам. Так вот, аренду нам не повысили — мы так и платим 300 рублей за квадратный метр. А вот общая стоимость материалов увеличилась где-то на 15%. Мы работаем для того, чтобы заработать денег, — если будешь альтруистом, то пропадёт желание работать. Так что пришлось чуть-чуть поднять цены. 

— Выгодно ли вообще заниматься деревом, столярным делом?

— Если бы не было прибыли, интерес бы пропал: на одном энтузиазме не выжить.

Плюс дорогая аренда: в маленьком пространстве можно сделать только какую-нибудь бижутерию из дерева, а что-то большое требует места. Как раз из-за этого я переехала из коворкинга. 

Коммерция есть, но хочется большего. Если выходить на «серийку», там можно прогнозировать объём и прибыль на следующий месяц, а в работе на заказ всё непредсказуемо. Ковид, наприемр, бахнул — платёжеспособность упала. Но в целом у меня растут объёмы производства и прибыль: сейчас я уже не одна работаю — есть два бизнес-партнёра и помощники. Я отвечаю за прототипирование, маркетинг, общение с заказчиками, макетирование, в цехе контролирую производство, потому что знаю многие операции. Если это прототип, то я делаю полный цикл от и до и потом уже ставлю ТЗ для производства.

— Правильно я понимаю, что, когда всё начиналось, никакого бизнес-плана не было?

— Да, правильно. Когда я поняла, что людям интересно, что люди покупают, начала развивать это направление, в том числе и через соцсети, но больше работало сарафанное радио. Мастеров, которые работают с эпоксидной смолой и со слэбами, в Нижнем Новгороде мало, в основном это мебельщики, которые делают классическую корпусную мебель.

— Сейчас есть какой-то бизнес-план на год вперёд, новые цели?

— Сейчас у меня идёт перестройка деятельности. Если до этого у меня было изготовление только индивидуальных заказов, то сейчас я запускаю серийное производство: начинаю производить мебель для домашних животных — идёт этап прототипирования, отработки визуальной составляющей. Тут как раз нужны знания дизайнера, насмотренность. Хочется, чтобы это стало визуальным украшением интерьера. Это а-ля IKEA — скандинавский стиль, лаконичный и простой.

— Дорого — это сколько?

— Не считала. Лист мрамора в закупке стоит 60 тысяч рублей — из него получится несколько изделий. Бизнес-плана по арт-деко у меня нет, а по фанерному есть: изделия будут стоить от двух до шести с половиной тысяч рублей — в зависимости от дизайна и размера.

— Гала, какой совет ты бы дала тем, кто только начинает своё дело? Что нужно, чтобы стать успешным?

— Нужно фанатеть. Нужно работать столько, сколько тебе хочется. Мне, например, хочется много работать, поэтому я могу уйти с работы и в час ночи, и в два, и в три, потому что я горю этим делом. Сейчас, правда, уже стараюсь так не делать, потому что спать тоже надо хорошо. Ещё для успеха важно не обращать внимание на неудачи, ведь это опыт. Вообще, это как тренажёрный зал: если ты ходишь и качаешься, даже если ты не хочешь, чтобы у тебя выросли мышцы, они всё равно вырастут. Так же и здесь: если ты бьёшь в одну точку и делаешь что-то качественно и развиваешься, то всё будет получаться.