— Расскажите, когда и как появилась компания? Анализировали ли вы рынок перед запуском проекта?

— С 2013 года я занимаюсь разными проектами на стыке дизайна и производства. Долгое время это была несистемная деятельность, пока в 2020 году я не снял офис в Севкабель Порт и начал работать над построением компании. Запуск произошел органически, без анализа и какой-либо подготовки.

— Вы специализируетесь на мебели для бизнеса. Так было всегда? Почему выбрали такое узкое направление?

— Да, так было всегда. Произошло это отчасти по воле случая: в 2013 году я с дизайнерами Лёшей Галкиным и Максимом Щербаковым запускал проект Prokk (стеновые панели с актуальным дизайном), и первым нашим клиентом стала корпорация Mail.Ru. 

Мы начали в качестве субподрядчика на микрообъёме, но довольно скоро стали основным производителем всей кастомной мебели для петербургского офиса компании. Это был положительный опыт, и мы решили его развить.

Если сравнивать с частным клиентом, работа с бизнесом — это, с одной стороны, более слаженные процессы (за счёт чётких целей, сроков, наличия менеджмента на стороне клиента). С другой стороны это, как правило, очень длинный цикл сделки: много времени и сил уходит на администрирование, комплаенс проверки (составление требований для проведения проверки, — прим. «Мастеров»), согласование, бюджетирование.

— Сколько сейчас человек в команде? Сколько заказов вы делаете в год?

— Сегодня нас 14 человек, в год делаем 3-4 крупных проекта (площадью 500-1000 квадратных метров) и 10-15 небольших. В течении этого года, надеюсь, вырастем до 16-20 человек.

Большое внимание уделяем выстраиванию системной компании и внедрению бизнес-процессов: у нас есть чат-бот для производства, CRM для продаж, системы учёта и внутренняя «Википедия» с информацией о компании, проектах и продуктах. Для цифровых бизнесов это норма, но для локальных компаний, работающих в консервативных отраслях, это, скорее, редкость.

— Как вы пережили пандемию и в каком состоянии компания подошла к событиям февраля 2022-го?

— У нас был хороший 2019 год: тогда мы сделали несколько разноплановых проектов, один из них — флагманский магазин SHU в Санкт-Петербурге, были свободные деньги, при этом постоянная команда на тот момент состояла из трёх человек. Были большие планы.

В январе мы сняли офис, в феврале закончили ремонт и в марте закрыли его на три месяца. На начало пандемии у нас было несколько контрактов, и на старте всё было ок: как и всем, нам казалось, что это закончится за пару недель и всё будет по прежнему. Проблемы начались через два месяца, когда текущие проекты мы сдали, а новых не появилось. B2B-проекты были на паузе, и мы сделали несколько быстрых заказов для частных клиентов и начали работу над брендом серийной мебели. Осенью всё наладилось, сработал отложенный спрос.

— Как на вас сказались санкции, введённые после февраля 2022-го? 

— В первую очередь это сказалось на клиентской базе: мы много работали с международными компаниями, и их не стало. Это печально.

В плане материалов мы изначально смотрели на наше производство через призму концепции устойчивого развития, и сознательно ограничивали матрицу используемых материалов в сторону локальных материалов и поставщиков, поэтому глобально мы не пострадали. Но, конечно, столкнулись с дефицитом фурнитуры, расходных материалов, лакокрасочных систем — того, что исторически было импортным. 

— Какие решения этих проблем вы нашли?

Протестировали аналоги, в каких-то моментах пересмотрели технологии, где-то отказались от недоступных решений в пользу ничего. К счастью, это не стало для нас серьезной проблемой, отчасти наоборот утвердило в изначальном концепте использовать материалы доступные в радиусе 500 километров.

— Вы участвовали в международных конкурсах / выставках? Что изменилось в последние пять месяцев в этом плане?

— Только в качестве гостей: сначала планировали в 2020 году, потом в этом, но вопрос логистики, проведения платежей и прочие политические моменты пока отодвинули эти желания на второй план.

— Какие-то международные проекты ещё остались?

— Мы работали с российскими филиалами международных компаний, и на данный момент все проекты с ними заморожены.

— Как происходящее с курсом и санкциями сказалось на ваших ценах? Пришлось повысить?

— Да, мы повысили цены в среднем на 10-12%, в первую очередь потому что мы проиндексировали зарплату команды, во вторую — потому что выросли цены на материалы, расходники, оборудование, возникли дополнительные расходы на поиск и подбор материалов. Наша норма прибыли не увеличилась, даже скорее наоборот, уменьшилась на пару процентов.

— В условиях такой волатильности рынка ваши внутренние процессы изменились?

— Планирование стало более краткосрочным, больше времени уходит на расчёт проектов, поиск материалов, фурнитуры, необходима постоянная актуализация. Срок действия коммерческих предложений сократили до двух рабочих дней, доработали стандартные договоры.

— Платёжеспособность клиентов (в том числе и локальных брендов) падает, цены растут, но, в то же время, уходят зарубежные компании...

— В силу специфики (мебель — это, как правило, последний этап проектов продолжительностью 3-5 месяцев), полностью оценить влияние текущей ситуации можно будет лишь осенью, до нас (как до отрасли) все глобальные события доходят с задержкой в несколько месяцев. Если говорить предметно, то последние четыре месяца были очень неравномерными с точки зрения спроса, чувствовалась эмоциональная составляющая в поведении клиентов.

— Многие российские офисы вместо того, чтобы заказывать мебель у локальных производителей, предпочитали не париться и покупали мебель в IKEA. На ваш взгляд, уход IKEA с рынка скажется на локальных производителях скорее положительно или скорее отрицательно?

— Несомненно, уход IKEA с рынка положительно скажется на локальных производителях: часть ассортиментной матрицы явно не удастся заменить, но на некоторые позиции локальные производители смогут предложить подходящие решения. Мы уже в одном из проектов своими силами закрывали недопоставленные из IKEA позиции. Но по цене мы никогда не могли конкурировать.

В первую очередь [IKEA и другие международные участники российского рынка] задавали уровень качества и транслировали какие-то глобальные идеи относительно дизайна, технологий, подхода к производству. С их уходом средний уровень качества явно просядет.

— IKEA в некотором роде воспитала у россиян ещё и любовь к скандинавскому дизайну и функциональному минимализму.

— Кажется, что базово любовь к скандинавскому дизайну уже заняла место в сердцах россиян, и уход IKEA не должен привести к тотальному скатыванию во вкусовщину, но всё-таки на бытовом уровне у людей пропала возможность купить доступные вещи с хорошим дизайном. Те, для кого это важно, будут искать альтернативы, но для людей, уделяющих меньше внимания дизайну, очевидным выбором будет переход к условному Hoff (в качестве минусов компании Владимир называет «очень плохой дизайн, низкое качество и пользовательский опыт» и неэкологичность, — прим. «Мастеров»), и это печально.

— Как вы оцениваете нынешнее состояние мебельного рынка в России? Можете дать прогноз?

— В целом, он всегда был напрямую завязан на общее состоянии экономики, в частности, на девелопмент. При этом нет ничего сильнее инерции, и кажется, что этот и следующий год будет идти по ней, что будет дальше — неизвестно. На рынке очень много слабых игроков, и я вижу, что они стали банкротиться.