— Как всё начиналось? Как вы придумали формат «Фолк-кемпа»?

— В 2015 году мы волонтёрской командой Сретенского монастыря две недели ездили по деревням Онежского района Архангельской области, давали концерты, проводили мастер-классы с детьми. Мы все — разные люди, но нас объединяла любовь к традиционной культуре. Я этномузыколог, окончила Воронежский институт искусств, кто-то из участников учился на этномузыкологов или искусствоведов, другие просто с детства слушали народную музыку. 

Север не был популярным туристическим маршрутом, и, когда мы столкнулись с этой красотой, нам стало жалко, что так мало людей туда приезжает. Ребята ходили по деревням (а там огромные старинные дома конца XIX−начала XX века) и говорили: «Вот бы здесь сделать лекторий, тут бы жили люди, а мы им рассказывали про традиционную культуру». Абсолютно сумасшедшие мысли.  

Поездка нас сплотила — после неё 10 человек создали творческое объединение «Под облаками», исполняли русскую традиционную музыку, читали лекции, проводили мастер-классы.

— Как удалось реализовать идею и провести лагерь?

— Когда мы создавали «Под облаками», ставили перед собой цель — привлечь как можно больше людей, рассказать им о русской традиционной культуре. К сожалению, в нашей стране не принято её любить и знать песни своего народа. Завели аккаунт в Instagram и показывали свою жизнь: мы всегда любили петь и до сих пор поём на любом застолье. Когда выходили гулять по улицам Москвы, могли остановиться в парке — начать петь и танцевать. На концертах иногда переодеваемся в народные костюмы, но чаще всего записываем старинные песни в обычной одежде. Мы транслировали это в соцсетях и показывали, что традиционная культура имеет смысл и сейчас, а не хранится в каком-то сундуке.

— Потребовала ли организация дополнительных вложений, кроме гранта?

— Этого хватило ровно на то, чтобы накормить людей, купить средства для уборки, оплатить транспорт. На грант мы провели проект в 2019 году, не получив за это ни копейки. Всё на чистом энтузиазме, но нам просто хотелось воплотить свою идею. Ещё на эти деньги мы купили технику, которую использовали и на последующих «Фолк-кемпах»: например, проектор и колонки.

В 2020-м был перерыв из-за коронавируса, но мы сами ездили в путешествие по Русскому Северу на машинах. В 2021 и 2022 годах не нашли никакой финансовой поддержки, поэтому проводили проект за счёт участников. Это стоило 35 тысяч рублей.

В этом году мы выиграли грант Президентского фонда культурных инициатив — 4,2 млн рублей, поэтому для участников «Фолк-кемп» снова бесплатный, но мы всё равно ищем спонсоров, которые могли бы нас поддержать. Мы просили грант на миллион больше, но этот миллион у нас «отрезали», а он был жизненно необходим, чтобы отладить логистику.

— Как вы составляли программу «Фолк-кемпа» и изменилась ли она за прошедшие годы?

— Практически не изменилась. Наша задача — пройти по верхам, затронуть главные аспекты русской традиционной культуры. Раньше люди были многозадачными: крестьянин умел и петь, и танцевать, и играть. Ему не нужно было оканчивать отдельный институт, чтобы обучиться каждому направлению: он перенимал традицию, глядя на своих родных или соседей. Основа нашего кемпа — каждый человек учится играть на инструментах, танцевать и петь.

Мы рассказываем про быт и жизнь русского крестьянина — как отмечали разные события, играли свадьбы, крестили, хоронили. Рассказываем, что в России нет одной народной песни на всю страну, ведь у нас много регионов, а в каждом свои традиции. Даже в соседних сёлах люди могут петь не похоже друг на друга. 

Плюс лагерь мы устраиваем на Русском Севере и не можем забывать об архитектуре, поэтому говорим о домах, как их строили. Просто петь и танцевать может наскучить, поэтому мы играем в лапту, смотрим фильмы про традиционную культуру, а каждый день заканчиваем народной вечёркой.

— Кстати, о вечёрках. В отзывах многие участники «Фолк-кемпов» говорят о них как о чём-то особенном. Что это такое?

— Два человека показывают, как танцевать, а остальные за ними повторяют. За вечер парни успевать потанцевать со всеми девушками, а девушки знакомятся со всеми парнями. Это уникальный опыт взаимодействия, когда ты переходишь от партнёра к партнёру, берёшь за руку, смотришь в глаза, оказываешься в тактильном контакте. Аналогов этому в нашем мире нет, и мы нигде больше не можем это почувствовать: если приходим в клуб, то каждый танцует сам по себе. 

— Как вы выбираете произведения, которые участники учат во время «Фолк-кемпа»? Меняются ли они от года к году и связаны ли как-то с Русским Севером?

— Песни могут быть абсолютно разные, и чаще всего они не связаны с местом, где мы проводим лагерь. Мы воспитывались на традициях Центрального Черноземья и выбирали то, что сами знаем и можем передать людям. После первых двух «Фолк-кемпов» сформировалось представление, что люди лучше воспринимают. На выбор влияет и то, что обычно песни сопровождают танцы или хороводы.

Мы стараемся выработать общий репертуар для всех «фолк-кемповцев», чтобы на встречах они понимали, как под эти песни танцевать. Например, есть игровой хоровод «Вася-Василёчек», который знают все. Много белгородских, воронежских песен, курский карагод «Тимоня» с частушками. Это шлягеры нашего «фолк-кемповского» мира, которые мы стараемся передать всем участникам.

— Расскажите об условия жизни в лагере? Как проходит обычный день «фолк-кемповца»?

— Всё происходит в старинных домах, где нет интернета и водопровода. Чтобы помыться в бане, нужно самому наносить воду, а чтобы поиграть в лапту — скосить поле травы, поэтому приходится ещё и трудиться. Получается своего рода випассана: люди приезжают в место без интернета, и нужно научиться говорить друг с другом. Сейчас редко можно оказаться в таких условиях. 

Обычно участники встают, завтракают, идут на лекции; самые заинтересованные слушают, а те, кто не спал, досыпают. Потом начинаются мастер-классы — пение, танцы или игра на балалайках. Если мы выезжаем на экскурсию в соседние деревни, то этот день полностью закладываем на поездку и приезжаем только к ужину. В другие дни после мастер-классов — обед и снова занятия, игра в лапту. Потом ужин, обязательно смотрим фильмы, все выходят на вечёрки, параллельно с вечёркой ходят в баню, моются, готовятся ко сну. Свободного времени нет: всё очень и очень плотно.

— Как вы отбираете участников и для чего нужен жёсткий отбор? В этом году из 350 желающих прошли 34 человека.

— Чтобы попасть на проект, человек должен прислать видеозаявку, в которой он рассказывает о себе, что знает про традиционную культуру и зачем ему нужен «Фолк-кемп». Единственное жёсткое требование — возраст от 18 до 35 лет. Других чётких критериев нет — опираемся на наше мнение, будет человеку полезен проект или нет. Например, один в заявке рассказывает, что хочет потусоваться и найти новых друзей, а другая девочка ищет информацию о фольклоре, к тому же в своём городе ей не с кем петь. Между этими двумя людьми, конечно, мы выберем того, кто хочет разобраться в традиционной культуре.

Практика показала, что они могут внести знание о традиционной культуре в свою профессию и популяризовать фольклор. 

Бывают и люди, которые попадают на проект с совершенно «клюквенными» представлениями о фольклоре. Например, девочка занималась организацией культурных мероприятий в своём городе, а после «Фолк-кемпа» уволилась: не смогла работать дальше, когда поняла, что традиционная культура совсем не такая.

— Люди каких профессий чаще всего участвуют в проекте?

— Совершенно разные: айтишники, журналисты, культурологи, кто-то занимается косметологией, кто-то шьёт, кто-то рисует. В первом «Фолк-кемпе» было очень много студентов, потому что проект был бесплатным. Потом мы проводили лагерь платно, поэтому приехало больше работающих людей. В этот раз тоже довольно много студентов. 

— Как вы выбирали место для «Фолк-кемпа» и почему именно деревня Большой Бор?

— Вокруг много вымерших деревень, рядом есть село, где одна бабушка, и почтальон переправляется через реку на лодке, чтобы доставить ей пенсию, а Большой Бор живёт благодаря людям. Там очень активные жители: если посмотреть их VK-группу, они то на лыжах катаются, то собираются на экскурсию, то организуют какой-то мастер-класс.

Когда путешествовали по Русскому Северу, познакомились с местными жителями и договорились, что они нас пустят в свои дома. Тогда мы не думали, как будем туда добираться и сколько это будет стоить. Просто в деревне Большой Бор дома были в хорошей сохранности — приезжаешь как в заповедное место, и жители поддерживали все наши сумасшедшие идеи.

Добраться не так просто: ближайшая железнодорожная станция — Мудьюга — в 15 км от деревни, и оттуда общественного транспорта нет. До Мудьюги ходит электричка с одним вагоном — в этом году мы звонили в РЖД и просили увеличить состав. Уже написали заявку, и нам её одобрили.

— Хозяева живут с вами или куда-то съезжают на время лагеря?

— На фестивале мы используем пять больших домов. Они достались местным жителям по наследству, а хозяева живут только в одном. Его мы используем для организаторов — участники туда не заходят.

— В чём отличие «Фолк-кемпа» в этом году?

— В этом году мы расширились до фестиваля. Условия на месте проведения «Фолк-кемпа» такие, что мы не можем принять больше 34 человек, к тому же есть возрастное ограничение. Нам каждый год пишут, какие мы эйджисты и что «люди после 35 — тоже люди». Мы решили провести фестиваль в деревне Наволок, на который могут приехать все-все-все, кто нас так долго ругал. 

Разобьём палаточный лагерь за пределами деревни, чтобы не мешать местным жителям. Место недалеко от Большого Бора — там бывший аэродром, большое поле, и за рекой живёт одна бабуля, которая будет нас слушать. Фестиваль образовательный, состоит из мастер-классов, которые будут давать организаторы кемпа и приезжие ансамбли. Как будто «Фолк-кемп» перемещается на макроплощадку. Конечно, это уже не будет индивидуальной историей, но так больше людей сможет быстро разучить песню, станцевать или провести вечёрку. И сделали детские площадки с мастер-классами и играми, чтобы дети тоже могли получить свою «дозу» фольклора и были под присмотром, пока родители заняты.

— Сколько зрителей максимально сможет принять фестиваль?

— Когда писали грант, у нас был потолок — 400 человек, но у нас уже 400 заявок на регистрацию. Понятно, что какой-то процент отсеется, но мы немного переживаем. Разместить мы можем и больше зрителей: поле большое, но проблема в том, чтобы обеспечить людей водой и едой. Всех накормить бесплатно мы точно не сможем, поэтому сейчас ищем какие-то местные кафешки, которые могли бы приехать и организовать фуд-корт. И опять проблемы с тем, что нормальных дорог нет. 

— Сейчас на сайте в разделе «Команда» 19 организаторов и 15 волонтёров. Как вы расширили команду после первого лагеря и как распределили роли?

— По факту людей ещё больше, чем вы видите на сайте. В основном это наши бывшие участники, которые предложили помощь с организацией. Кто-то помогает с SMM или продвижением, разобраться с логистикой, создать формы для регистрации, разработать фестивальную программу.

У нас налаженная схема, как работать над «Фолк-кемпом», и за него мы абсолютно не переживаем. В этом году главная головная боль — это фестиваль. Есть костяк из трёх человек — это я, Наташа Прохорова и Галя Лукашевич. Мы защищали грант и несём за него юридическую ответственность. Основная работа на нас, а остальных мы подключаем по ситуации.

Например, Арсений Симатов — искусствовед и автор проекта, это была его задумка. Это он вдохновил нас на написание гранта, и сейчас он проводит экскурсии для участников. В этом году он разработает карту для посетителей фестиваля с рекомендациями, что посмотреть в окрестностях. Маша Крылова — иллюстратор, она помогает с дизайном сайта, создаёт стикеры, айдентику и разрабатывает мерч для фестиваля. Или Катя Прохорова — отвечает за поиск поваров и полевую кухню, чтобы накормить гостей фестиваля и участников ансамблей. Захар Прохоров и команда волонтёров едут на место к началу июля, чтобы строить инфраструктуру фестиваля. Мы столкнулись с тем, что доставка звука, сцены, шатров стоит дороже, чем аренда. После недолгих вычислений поняли, что нам проще купить пиломатериал и самим построить сцену и ремесленную ярмарку. Дионисий и Катя — детский хирург и акушер, они отвечают за медицинскую помощь на фестивале. 

Кто-то постоянно работает над проектом, кто-то подключается в последний момент, но без всех этих ребят ничего бы не получилось.

— Вы считаете, что традиционная культура и сегодня может быть актуальна?

— Да, причём в неизменном виде. Мы считаем, что русскую народную песню можно петь так же, как её исполняли 100–150 лет назад. И это будет красиво и актуально — тебе захочется её переслушать и добавить в свой плейлист. Хотя сразу скажу, что это невозможно: традиционную музыку сложно найти. Только пара оцифрованных грампластинок есть на «Яндекс.Музыке» и в VK. Нет площадок, на которых можно это нечаянно услышать: чтобы традиционная музыка попалась в «рекомендованном». Единственный пример — наш друг Дима Матвеенко создал ютьюб-канал «Век», где собирает образцы традиционной культуры, но аналогов у проекта нет.

— В чём отличие традиционной культуры от стереотипного «клюквенного» образа? Как обычному человеку разобраться?

— Очень часто, когда исполняешь русскую музыку, спрашивают, на каком это языке: люди не могут вычленить и понять слова традиционной песни. Это из-за того, что добавляются какие-то слоги, распевы, дополнительные гласные — «огласовки». Музыка, в которой сложно что-то понять, — стопроцентно народная. Прилизанные гармонизированные песни — скорее всего, поздние романсы XX века, авторская музыка. Например, «Ой, мороз, мороз» — авторская музыка. «Калинка-малинка» — тоже не русская народная песня, а авторская, её исполняли хоры. Часто думают, что «Мы пойдём с конём по полю вдвоём» — народная, но это песня группы «Любэ».

Подмена произошла в советские годы, когда отказывались от веры, церкви и народной культуры.