Александр и Маргарита Щеряковы из Владивостока мечтали сделать проект, который смогут масштабировать на весь мир, — так появился «Фестиваль уличного кино», который проходит не в одном городе, а сразу по всей России. Первые три года событие было больше похоже на авантюру: его делали без спонсоров и денег двое студентов, всё глубже залезающих в долги. Всё изменилось, когда пара научилась искать партнёров и договариваться с ними.

Мы поговорили с Александром о партизанской организации, перевёрнутой пирамиде потребностей и том, чем фестивалю помог Пан Ги Мун.

— Началась всё с того, что в 2014 году вы с женой сели в фуру дальнобойщиков и помчались по России показывать короткометражное кино. Давайте немного предыстории. Чем вы занимались до этого? 

— Мы были так называемыми городскими активистами и организовывали во Владивостоке разные общественные проекты, связанные не только с кино, — фестивали, выставки, образовательные мероприятия. Всё это можно бизнесовым языком назвать «проверкой гипотез»: мы делали разные штуки и смотрели, что из них получится. Мы хотели, чтобы нечто, придуманное нами, стало предметом пользования огромного количества людей по всему миру. Нам было неважно, будет ли это фестиваль, урбанистический форум или медиапроект. Что активнее растёт — в то и вкладываем силы. Вот так, методом перебора, мы пришли к «Фестивалю уличного кино».

— Получается, вы сразу организовали фестиваль и поехали по городам? 

— Всё начиналось с уличного кинотеатра. У нас во Владивостоке построили удивительный амфитеатр с видом на море. Построить его построили, но жизнью не наполнили. Мы подумали: да ведь там можно показывать кино.

— Как уличные показы во Владивостоке превратились во Всероссийский фестиваль?

— Нам, конечно, не сиделось во Владивостоке, и мы искали способы тиражировать наш опыт. Мы поняли, что нужны легенда и красивая концепция. После долгих раздумий пришли к идее самого народного зрительского фестиваля. Мы решили, что фестиваль будет бесплатным, на улице, в большом количестве городов, чтобы не зритель ехал к нам, а мы к нему. Победителей будет выбирать не экспертное жюри, а публика — с помощью света от фонариков. 

— Как вы искали организаторов в других городах?

— Теми же партизанскими методами. За полгода до запуска стали выходить на разных активистов и организаторов со всей России. Писали им: «Ребята, у нас есть оригинальная задумка, но без вашего включения она так и останется на бумаге, — подключайтесь!» 

Конечно, многие отказывали, потому что мы непонятные ребята из Владивостока, с непонятным контентом и не платим им денег. Но в итоге мы нашли организаторов в 15 городах. 

— Почему вы решили ехать в тур на фуре дальнобойщиков? 

— Потому что нам больше не на чем было ехать. Мы выходили на бренды автомобилей и предлагали, чтобы они дали нам свою тачку, а мы от «Владика» до Москвы проехали и прорекламировали их. Однако все нам отказали — откликнулись только дальнобойщики. Конечно же, фура сломалась на полпути, и мы поехали дальше на перекладных, чуть ли не автостопом. Это была полная авантюра. 

— Хотя в 2014-м фестиваль был авантюрой, на следующий год вы устроили его в Европе и показали кино в 47 городах. Почему решили ехать в Европу?

— В 2015 году фестиваль оставался авантюрой. Когда мы провели первый год и успокоились, нам пришло письмо от генсека ООН Пан Ги Муна: «Вы делаете крутую штуку, а почему не в Европе?» Мы засыпали спокойными людьми, которые хотели российский тур и провели его. А проснулись с новым челенджем — надо доехать до Европы. Мы весь год организовывали эту поездку. Это сложный кейс, какой ещё надо поискать, и мы бы больше не хотели такое повторять.

— Как о вас узнал генеральный секретарь ООН?

— Мы попросили нашего друга, который был амбассадором ООН, положить проект фестиваля на стол Пан Ги Муну. Мы ни на что не рассчитывали — просто хотели показать ему. А когда получили ответ, то уже не могли спокойно жить. Если сам Пан Ги Мун нам — владивостокским студентам — говорит «Поезжайте в Европу!», то как не поехать?

— Получается, вы за год выросли от кинопоказов во Владивостоке до фестиваля, который проходит в Европе. Вас не пугал такой быстрый рост?

— В регионах есть идея: прежде чем сделать какую-то мировую историю, надо 10 раз отмерить в своём городе. Надо сначала три года на муниципальном уровне нарабатывать ошибки, понять, как всё правильно делать, найти спонсоров, бюджет и обязательно сделать юридическое лицо (как же без него). А потом выйти на регион, на макрорегион, на страну, и только потом, лет через 40, это превратится в мировую историю. Такая идея популярна, но нам была совершенно не близка. Мы в этом смысле были совершенно «отбитые». 

Как ни парадоксально, делать проекты в конкретном городе гораздо сложнее, чем на федеральном и мировом уровнях. Дело в том, что в одном городе ты работаешь в конкретных условиях: у тебя конкретная мэрия со своим пониманием, что хорошо, а что нет, очень конкретные потенциальные партнёры. Может быть, тебе повезёт с ними, а может, будешь 10 лет перекраивать условия под себя. Нужно просто работать со своими. 

Берёшь и пишешь письмо в тысячу городов. Даже если договоришься из тысячи с 30 — у тебя в проекте в первый год участвует 30 классно организованных площадок вместо одной еле сделанной. На следующий год можно вновь написать и сказать: «Смотрите, как у нас в прошлом году классно прошло в 30 городах». Согласится больше людей.

— Сколько вы потратили на фестиваль в 2015 году?

— Около полумиллиона рублей. При этом Агентство стратегических инициатив несколькими годами позже насчитало, что фестиваль стоил 42,5 миллиона рублей (об этом эксперты АСИ сказали Александру в личной беседе, — прим.«Мастеров»). Если бы проект делался в нормальном формате, мы бы потратили на оплату организаторам, аренду техники и площадок эти деньги. Но, поскольку фестиваль делался руками энтузиастов, почти весь бюджет ушёл на передвижение от Владивостока до Лиссабона. И нам еле хватало! 

Где-то в середине Европы у нас закончились деньги. Мы месяц ночевали в машине впятером в +30. Утром просыпались, покупали пару сэндвичей и шли общаться с французской мэрией или журналистами. Все такие: «Вау, вы организаторы фестиваля — дайте интервью». 

И так месяц. У нас пирамида Маслоу была полностью перевёрнута. Точнее, мы просто понимали, что в погоне за журавлём иногда надо потерпеть. 

— Откуда взяли полмиллиона рублей? 

— Назанимали у всех.

— Билеты на фестиваль всегда были бесплатными. Вы как-то зарабатывали?

— Мы не работали: мы были студентами и жили на подножном корме впроголодь. Нам говорили: «Ребята, вы ходите босые — продавайте билеты на фестиваль». 

— У вас как будто были большие амбиции, и вы смотрели в будущее, а не в настоящее. 

— Да, мы понимали: неважно, какой проект ты делаешь, если он растёт и сотни тысяч людей его обсуждают, ведь дальше ты найдёшь возможность его монетизировать. Это гораздо круче, чем если ты сейчас всё бросишь ради стабильной работы. Да, первые несколько месяцев будешь чувствовать себя в шоколаде, ведь только что ты ходил оборванцем, а теперь можешь себе позволить что-то на 45 тысяч рублей в месяц. Но пройдёт год, а у тебя всё те же 45 тысяч рублей. Пройдёт несколько лет, и ты поймёшь, что выбрал не тот путь. Мы готовы были потерпеть. 

— Когда у фестиваля появились первые партнёры?

— На четвёртом фестивале, в 2017 году. Не раньше, потому что мы не умели их искать. Делали фиговенькие коммерческие предложения — плохой текст, плохой дизайн, плохая упаковка. К тому же мы писали на почту, что не имело смысла. В какой-то момент мы поняли, что все сидят на «Фейсбуке». Первому нашему партнёру (Теле2, — прим. «Мастеров») мы несколько лет писали на почту, и нам не отвечали. А потом мы написали в фейсбук вице-президенту компании, и она ответила тем же вечером.

— Представлять партнёров на фестивале — единственный способ заработать деньги? 

— Не только фестиваль интересен брендам. В 2018 году мы начали делать спецпроекты, которые не связаны напрямую с фестивалем. Тогда к нам пришло агентство, представляющее офисную бумагу «Снегурочка». Они сами на нас вышли — это непередаваемый опыт, когда не ты навязываешься, а к тебе приходят. 

Пришли и сказали: «Давайте что-нибудь замутим». Мы вместе с ними придумали конкурс «А4»: конкурсантам нужно было снять короткометражку, где присутствовала бумага «Снегурочка». Жюри возглавил Валерий Тодоровский, а победитель получил приз — миллион рублей. За полтора месяца нам прислали 256 фильмов, снятых конкретно для этого конкурса. С тех пор мы делаем похожие спецпроекты с разными брендами ежегодно.

Ещё мы выигрываем президентский грант четыре года подряд. Первые три года получали по шесть миллионов рублей, а в этом году — аж 12 миллионов рублей.

— В этом году вы пишете: «Фестиваль уличного кино от онлайн-кинотеатра Kion» (проект МТС, — прим. «Мастеров»). То есть позиционируете его не просто как генерального партнёра, а как организатора. Как вы начали сотрудничать с Kion? 

— В 2017 году мы познакомились с Игорем Мишиным (продюсер кино и телевидения, вице-президент ПАО «МТС», — прим. «Мастеров»). Я попросил у своей знакомой его телефон и «вхолодную» позвонил, мол, давайте познакомимся. Мы встретились, я рассказал ему о фестивале и том, что ищу большого партнёра, плечом к плечу с которым мы могли бы развивать проект, переводить его в новое качество, обеспечивать программу нового уровня.

— Было ли у вас такое, что из-за пандемии партнёры отказывались с вами сотрудничать? 

— В этом году у нас должно было появиться ещё два партнёра, но они «слетели» из-за пандемии. Последние два года все боятся, что мероприятия отменят. Все мы видели, что случилось с «Дикой мятой» (фестиваль отменили за восемь часов до начала, организаторы оценили убытки в 96 миллионов рублей, — прим.«Мастеров»). Партнёры боятся, что вложат в нас деньги, а потом «выкатят» новые ковидные ограничения — и всё слетит. Риск большой, поэтому для них проще сразу уйти в онлайн. Если бы не Kion, последние два года мы бы сидели дома. 

В прошлом году, несмотря на весь ковидный кошмар, мы провели 600 показов. Этот год такой же сложный.

— Вы полностью финансируете организацию фестиваля в каждом городе?

— В крупных городах — да. А в городах поменьше мы часто используем кинотеатры и дома культуры, то есть подготовленные пространства. 

— Сколько стоит организовать фестиваль в одном городе?

— Один может выходить до 1,5 миллионов рублей — если город большой и показы идут два дня. А так в среднем 100-200 тысяч рублей.

— Какой бюджет всего фестиваля?

— Вот этого не могу сказать. 

— Где-то около 100 миллионов рублей?

— Кхм, вот это вы задрали. Меньше. Но нужно понимать, что с большей частью городов мы работаем по бартеру. Или город оплачивает всё из своих средств, в которые мы не лезем. Если считать и эти расходы, то мы давно перевалили за 100 миллионов рублей. 

— Как планируете развивать фестиваль дальше?

— Когда пандемия закончится, мы хотим снова стать международным брендом и расти как индустриальное мероприятие. Например, часто мы общаемся с режиссёром, у которого есть классное зрительское кино с актёрами первой величины. Мы были бы рады взять его в свою программу и показать по всей стране, а он не может нам его дать, потому что ждёт премьеру на фестивале класса «А». Мы хотим стать большим заметным индустриальным явлением, куда хотят попасть со своими работами все режиссёры. И последовательно к этому идём.