Организация крупных мероприятий редко идёт по плану, а когда это ивент на 100 площадок, кажется, что варианта успеть всё просто нет.

Поговорили с Наталией Шмельковой, исполнительным директором фестиваля Ural Music Night, о том, как провести 400 концертов на 100 площадках в городе, о забытом ковре и событии, которое делает Екатеринбург лучше.

— Как и когда появился фестиваль?

— Когда-то в Екатеринбурге существовал известный на всю Россию Свердловский рок-клуб. Из него вышли такие группы, как  «Наутилус Помпилиус», «Агата Кристи», «Чайф». Потом из рок-клуба вырос фестиваль «Старый новый рок», который проводился ежегодно на протяжении 20 лет. И вот семь лет назад «Старый новый рок» преобразовался в Ural Music Night («Уральскую ночь музыки»).

— Почему? Что изменилось? 

—  В 2000-е люди делились на тех, кто слушает рок-музыку, электронную музыку или рэп, — сейчас такого разделения уже нет. То есть, во-первых, мы поняли, что у нас больше нет одного жанра, который слушали бы все. Во-вторых, «Старый новый рок» был зимним фестивалем и проводился на одной закрытой площадке. Мы поняли, что уже не можем уместить на ней всех желающих выступить и послушать коллективы. Одной площадки стало мало — мы перенесли фестиваль на лето и вышли в город сразу на несколько площадок (сейчас их уже 100). А ещё мы решили, что одну ночь в году музыка должна звучать в городе бесплатно, поэтому Ural Music Night сделали бесплатным мероприятием.

— Ты в проекте с самого начала? Почему решила заниматься музыкальными ивентами?

— Да, я занимаюсь организацией Ural Music Night с самого начала: мы вместе с командой его придумали и развиваем. Если объяснять, зачем это делаем, то, с одной стороны, мы просто не можем этого не делать, а с другой — есть такой «эффект наркомана»: хочется ещё больше сцен, ещё больше музыкантов, сделать всё ещё качественнее, лучше, интереснее.

— Как отбираете музыкантов для проекта? 

— В фестивале участвует несколько категорий музыкантов. Первая — это хедлайнеры: здесь мы прислушиваемся к нашим экспертам и стараемся проанализировать, кто действительно будет интересен в каждом музыкальном направлении — от дискотеки 80-х до электронной музыки. А потом принимаем ультимативное решение оргкомитетом фестиваля.

— Но молодых музыкантов всё же как-то отбираете? Заявок, наверное, приходит очень много.  

— Да, конечно, у нас проект не про хедлайнеров, а больше про молодых музыкантов. В этом году у нас рекорд — 2 281 заявка из 20 стран и 284 городов и посёлков. В общей сложности это больше 11 тысяч человек. Это ребята, к которым зачастую на концерт приходят 50 человек — их друзья и родственники.

Эти заявки отбирает экспертный совет из 100 человек. В нём профессионалы музыкальной индустрии со всей России: от Вадима Самойлова из «Агаты Кристи» до Сергея Мудрика, музыкального редактора «Вечернего Урганта», представители лейблов вроде Sony или маленьких независимых вроде Twenty Twenty или UP!UP!UP! Music, организаторы фестивалей и так далее. У нас правило, что одну заявку должны прослушать три эксперта. 

— Кажется, это очень много часов музыки.

— Да, это так. Далее мы формируем, так называемые «лонг-листы».  У нас есть понимание, сколько человек мы действительно можем принять. В этом году это чуть больше 400 музыкальных коллективов. Сейчас в последние недели перед фестивалем мы занимаемся таймингом и логистикой.

— Платите ли вы экспертам, которые отбирают заявки? В чём вообще их мотивация участвовать?

— Для всех экспертов это волонтёрская деятельность. Но многие сами интересуются тем, что происходит на региональной музыкальной сцене, хотят познакомиться с новыми коллективами. Ну и участие в нашем фестивале — это подтверждение их экспертности.  

— Случались ли музыкальные открытия на фестивале?

— Конечно! У нас в разные годы, например, выступали Лиза Монеточка и NILETTO: они тоже подавали заявку и были молодыми. Лиза играла в книжном магазине, а Данил — в баре, который уже тысячу лет назад закрылся.

— Дорогу и проживание музыканты оплачивают себе сами?

— Да, молодым музыкантам мы не оплачиваем проезд, проживание или питание в Екатеринбурге, не платим гонорар. Но мы даём возможность выступить на сцене перед большой аудиторией. А ещё у каждого музыканта и музыкального коллектива есть возможность прикрепить к своему аккаунту на сайте и в приложении систему донатов. Так что любой посетитель сможет отправить небольшую или большую сумму и поддержать артистов. 

— Сколько стоит организация такого ивента? Если фестиваль не зарабатывает, то кто вас поддерживает?

—  Бюджет первого фестиваля «Ночь музыки» был один миллион рублей, сейчас это около 80 миллионов. Четыре года подряд нас поддерживает Фонд президентских грантов: мы выигрывали конкурсную заявку. Помимо этого гранта, мы получаем и другие, чуть меньшие: от Росмолодёжи, гранты на отдельные площадки, субсидии от Министерства молодёжной политики.

— С коммерческими организациями тоже сотрудничаете? 

— Сотрудничаем. Коммерческие партнёры формируют до 60-70% всего бюджета фестиваля. В основном это екатеринбургские компании.

Например, всю воду для волонтёров и музыкантов нам предоставляют партнёры. А ещё гала-концерт у нас заканчивается с первыми лучами солнца, а это примерно 03:27 утра. Транспорт в это время уже не ходит. К сожалению, администрация не может нам помочь и запустить метро и автобусы в четыре утра. В итоге в этом году большая федеральная компания обеспечит фестиваль автобусами, которые развезут гостей по районам города.  

— Вы говорите, что фестиваль — это весь город, 100 площадок. Наверное, у вас большая команда организаторов?  

— В команде у нас всего 18 человек, но фактически фестиваль делает весь Екатеринбург. У нас есть своя волонтёрская организация, в которой 1 000 человек. Плюс — это, конечно, 100 сцен, на которых есть свои технические службы, другие организаторы, эксперты, сами музыканты.

— 18 человек команды — это кто? 

— Есть директор фестиваля, Евгений Горенбург, который отвечает вообще за всё. Есть финансовый отдел, который отвечает за работу с партнёрами, спонсорство и гранты, есть бухгалтер. Есть я — исполнительный директор фестиваля. У меня в подчинении несколько отделов — это координаторы, это PR/SMM и наши супердизайнеры. У нас три дизайнера, которые перед фестивалем работают практически круглосуточно. Мы их очень ценим.

— В течение года команда занимается только подготовкой фестиваля или чем-то ещё?

— У Ural Music Night огромное количество сайд-проектов, это целая экосистема. Например, раз в полгода у нас стартует новый набор в нашу волонтёрскую организацию. Мы готовим волонтёров по разным направлениям: это координаторы хедлайнеров и площадок, сотрудники медиацентра, фотографы, переводчики и технические специалисты. В этом году мы начали работать над тем, чтобы интегрировать в фестиваль людей с ограниченными возможностями, поэтому у нас появилось ещё одно волонтёрское направление. 

— Ты говорила, что в организации фестиваля участвует практически весь город. Считаешь ли ты, что фестиваль как-то повлиял или даже изменил Екатеринбург?

— Мне кажется, город очень сильно меняется. Во-первых, после того как мы начали проводить фестиваль Ural Music Night, изменился другой праздник — День города. Он стал интересным для молодёжной аудитории, потому что первое время эти два события часто сравнивали и нас в большей степени ставили в пример. С другой стороны — есть экономический эффект: например, в даты фестиваля билеты в Екатеринбург купить невозможно. Мы проводили социсследование и посчитали, что в 2019 году в Екатеринбург на фестиваль приехали около 17 тысяч туристов не из Свердловской области. 

В плане культуры тоже появились новые события. Например, «Маргинальная ночь» — фестиваль разного рода искусств, организаторы которого рассказывали, что вдохновлялись Ural Music Night. В даты «Ночи музыки» стал проходить кинофестиваль Unknown Film Festival. Ну и какие-то бытовые общественные вопросы мы тоже решаем. Фестиваль — он же не только про музыку, но ещё и про город, его благоустройство: нам важно, чтобы всем было комфортно, чтобы все могли ночью где-то поесть, чтобы мусор быстро убирался, чтобы работали туалеты. 

— Скажи, какие самые эпичные истории случались на фестивале? Попробуй привези и организуй 400 коллективов и 100 площадок и при этом не облажайся. 

— Таких историй были сотни. Например, я долго мечтала привезти одну группу из Германии. Мы год вели переговоры, делали визы, и вот группа прилетела, но… ни один музыкальный инструмент не долетел. 

К счастью, инструменты долетели другим рейсом как раз к саунд-чеку.

А в 2019 году мы привозили музыканта из Индии. Он играет сложную этническую музыку, и у него в техническом райдере, помимо всяких звукарских штук, значился ковёр. То есть он выступает принципиально на ковре. Музыкант играл на двух площадках, и у координаторов в логистике было чётко прописано: после того как артист выступит, они должны взять музыканта, ковёр и перевезти всех вместе на следующую площадку.

— Какие ощущения испытывает организатор, когда делает такое большое событие?

— Для нас, организаторов, знаковой является встреча рассвета. Мы вместе с последними артистами прямо на сцене перед всеми людьми поём песню о том, что ночь пройдёт, наступит утро ясное. В этот момент ты, с одной стороны, понимаешь, что все усилия, которые на протяжении года команда вкладывала, были абсолютно не зря: перед тобой десятки тысяч абсолютно счастливых людей. А с другой — сейчас ты сойдёшь со сцены, и тебя ждёт демонтаж во всём городе. Вот такие примерно эмоции.