— Как увлечение дизайном переросло в работу на гончарном круге?

— Я увлёкся гончарным делом, потому что оно позволяет получить реальную вещь.  Одно дело, когда ты месяц разрабатываешь дизайн сайта, а потом отключают свет — и перед тобой ничего нет, а другое — когда в руках настоящий предмет со своими структурой, материалом, весом и формой. Это сильно меня зацепило. 

— Кто стал вашим учителем?

— Я люблю всему учиться сам, без наставников, да и пять лет назад в Самаре не было никого, кто мог бы помочь мне в новом увлечении. Я взял пару уроков в Союзе художников, но быстро понял, что это не то, что мне нужно. Там люди ориентированы на лепку скульптур, панно, картины и витражи. Посуда для них — слишком банально, а для меня даже кружка — огромная загадка, потому что нужно учесть кучу факторов — толщину стенки и дна, кривизну прикосновения к губе, положение ручки и её форму, теплоёмкость, цвет, вес.

Ответы на любые вопросы я находил в Google. Первые полгода я делал много всего, но из раза в раз изделия гибли: взрывались в печи, растекались или разбивались во время обточки. Жаль, что я так и не нашёл учителя, потому что под руководством профессионала результата можно добиться в десятки раз быстрее. Сейчас я замечаю, что ребята, которые к нам приходят, через три занятия делают вещи, до которых я дошёл только через полгода.

— Помните момент, когда всё наконец получилось?

— Я люблю рисковать, поэтому никогда не делал пробников: засовывал в печь полную партию, а не каждую кружку по отдельности. В какой-то момент звёзды сошлись — все изделия уцелели. Совпали и глазурь, и форма, и цвета. Но оказалось, что самое сложное — повторить свой успех.

— Всё это время вы работали дома, но в какой-то момент понадобилась мастерская. Почему?

— Дело в том, что довольно сложно содержать квартиру в чистоте, когда ты постоянно разводишь и обтачиваешь глину, поэтому спустя девять месяцев работы я понял, что мне нужна мастерская. 

— Как это произошло?

— Однажды ко мне пришла Саша Люлякина, сказала, что окончила гончарную школу в Воронеже, и предложила объединить усилия. Я согласился, и мы сняли помещение на Чапаевской, 92 — нашли его через знакомых и довольно быстро. А главное — оно полностью соответствовало моему представлению об идеальной мастерской.

Поскольку я занимаюсь керамикой после основной работы и не могу проводить за гончарным кругом весь день, мы стали искать кого-нибудь крутого, кто мог бы работать в мастерской вместе с Сашей всё время. В итоге подружились с девочками из творческой студии Lepco — они лепят руками, а не на круге, так что мы усилили друг друга, стали отличной командой, и теперь я не знаю в Самаре керамической организации основательнее, чем наша.

— Насколько часто в мастерскую заглядывают люди с улицы, как в ваших мечтах?

— Пару раз в день точно. Но многие до сих пор не знают, что к нам можно прийти просто так, поэтому я ещё и организую учебные курсы. Один из них длится три дня — за это время человек получает базовые навыки и может самостоятельно сделать себе посуду. Он стоит 4 500 рублей и пользуется большой популярностью, потому что позволяет понять, нравится ли тебе керамика в целом.

Второй курс обойдётся в 18 000 рублей, но с ним можно освоить гораздо больше техник и форм. К тому же в течение всего обучения есть возможность безлимитно пользоваться коворкингом, чтобы оттачивать свои навыки.

— В какой момент вы решили, что уже достигли нужного уровня, чтобы продавать посуду?

— У меня до сих пор нет клиентской базы. Я дизайнер и не хочу заниматься продажами: гораздо больше мне нравится мастерить и рисовать. Но, когда дома стало слишком много посуды, я решил, что лучшие экземпляры могу продавать.

Теперь продажей изделий занимается моя знакомая из студии Garden N. Я просто передаю вещи в её магазин, и сейчас это единственное место, где их можно купить.

— Сколько стоит одна кружка?

— Стоимость зависит только от того, насколько я хочу расставаться с тем или иным экземпляром. Материалы обходятся не очень дорого, но я сижу с этой кружкой три дня, а потом ещё столько же её выпекаю.

Как правило, я покупаю испанскую, немецкую или французскую глину: в этих странах научились делать массы, с которыми приятно работать. Иногда беру фарфор, но он довольно дорогой: за 10 килограммов придётся отдать три тысячи рублей. Из такого бруска получится примерно 15 чашек, часть из которых уйдёт в брак.

Если с кружкой поработал иллюстратор, то она обойдётся примерно в три тысячи рублей, потому что это уникальная вещь, к которой приложил руку мастер своего дела. Посуда, над которой работал только я, стоит тысячу рублей. Она продолжает быть уникальной, но не несёт в себе отпечатков сразу нескольких людей, с которыми я должен разделить прибыль.

— Как скоро стали поступать крупные заказы? Я слышала, что вы делали серию тарелок под пончики для кафе Coffee Jungle.

— Да, мы работали над коллекцией тарелок, но, если честно, большие заказы — не то, что я хотел бы получать. Ты просто много раз делаешь одно и то же — это полезно с точки зрения отработки навыков, но совсем не способствует творчеству. Чем бы я ни занимался, стараюсь вкладывать смыслы. Без этого нельзя.

— Что в гончарном деле самое крутое?

— Керамика очень непостоянна, поэтому человек быстро перестаёт дорожить тем, что делает. А это важнейшее качество для художника, потому что оно помогает обрести свободу выражения. Когда ты в любой момент готов потерять свою работу, появляется возможность быстро и пластично создавать что-то новое.

— А есть моменты, которые бесят?

— Я могу сделать всё правильно, но в итоге на кружке появится трещинка. Если не получится её сточить, изделие придётся выбросить. Сначала это очень расстраивает, учитывая, сколько времени и труда ты на него потратил, а потом начинаешь легко относиться к любым вещам. Это интересная жизненная школа.

— Как быстро керамическое искусство развивается? Вы чувствуете это движение вперёд?

— Конечно. Уже сейчас от хохломских узоров мы перешли к котикам, цветочкам и реалистичным гранатам. Выглядит симпатично, но я понимаю, что это не уникальные вещи, а всего лишь элементы декора. Скоро мода на всё это пройдёт, и на место отживших своё изделий придёт современная керамика — авторская. Художники начнут стремиться к уникальности и выражать себя через формы, текстуры, цвета.

В планах — превратить то, что я делаю, из творчества в искусство: хочу создавать что-то прекрасное. Думаю, когда обо мне напишет парочка английских журналов, я смогу сказать, что делаю для мира что-то действительно важное.