— «Огонь» — первый центр современного искусства в Иркутске. Кто задумался о его создании? 

— Наш ЦСИ родился быстро и спонтанно. Осенью 2021 года местный художник стал готовить персональную выставку в пустом помещении: там несколько лет назад был пожар, всё было чёрным, и ему это показалось эстетичным. Владелец пространства Алексей согласился: решил, что для него это возможность привлечь внимание к помещению и раздать его в аренду по кусочкам. Один из сотрудников Алексея знал меня и позвал курировать эту выставку. 

Мне уже заплатили деньги, мы договорились о работе, а в ходе обсуждения с художником оказалось, что ему кураторская помощь особо и не нужна. Я пришла к владельцу помещения обратно: «Мы, кажется, не сработаемся». А он поделился своими планами через два года сделать из этого пространства центр искусств и раздать в аренду под разные творческие задачи.

— Почему вас позвали курировать пространство? Чем вы занимались до центра?

— В Иркутске меня знают в первую очередь как уличную художницу. Помимо этого, я делаю иллюстрации для «Людей Байкала» — это местный интернет-журнал о том, как живёт Сибирь. Ещё я работала в студии при художественном музее — преподавала изобразительное искусство ученикам от двух до 80 лет, в том числе с особенностями ментального развития, и писала методические пособия — к арт-менеджменту на тот момент я отношения не имела. 

— Кто спонсор центра? 

— Нашего мецената зовут Алексей Егоров, он бизнесмен и инвестор, живёт и работает в Иркутске. Насколько я знаю, это не первый его проект в области искусства, в который он инвестирует: он достаточно идейный человек. 

Он один из собственников второго этажа двухэтажного здания: на первом — колледж искусств, а на втором сначала была Вальдорфская школа (педагогическая система, отличающаяся отсутствием оценок и индивидуальным планом обучения каждого школьника — прим. «Мастеров»). Они съехали в новое здание, и площадка два года пустовала; за это время здесь произошёл пожар. Когда возникла идея ЦСИ, Алексей получил согласие от других собственников, и мы начали работу. 

— Какую степень свободы позволяет ваш меценат? Есть ли какие-то оговорённые рамки? 

— Мы обсуждаем все проекты, которые готовятся в ЦСИ. Например, у меня была идея сделать в марте феминистическую выставку — «Фем-март», — а ему это абсолютно не близко. Но он дал свободу — если хотите, то делайте. И наоборот: что-то предлагает он, и, если нам с командой интересно, мы это разрабатываем. Я вижу, что ему интересна деятельность центра, но включаться в неё на 100% — это не его. Но это точно не формат частной галереи. 

Алексей Егоров не только инвестор, но и коллекционер произведений искусства, и свою коллекцию он хочет выставить в ЦСИ. Я ещё пока видела только половину коллекции  — в основном это графика, живопись и плакаты, которые он покупал, например, на Cosmoscow. Видно, что он ещё в начале пути как коллекционер, но у него есть своё видение, он тянется к чему-то новому. 

— Изучали ли вы опыт других ЦСИ?

— Да, ещё до приглашения на должность я интересовалась центрами совриска — ездила по России, изучала, было интересно, как это всё устроено. А уже на этапе открытия начала писать всем, кого только могла найти в интернете, и получила большую поддержку: кому бы ни писала, все откликались и рассказывали про свой опыт. Есть вещи, которые познаются только на практике — сейчас у меня появились вопросы, которых не было к открытию. 

Другие руководители подсказывают хорошие идеи: например, я списывалась с ЦСИ «Цикорий», и девушка сказала, что часть их выставок поддерживает бизнес, а я и не думала, что так можно. Благодаря этому сейчас разработали с местной компанией совместный проект, связанный с историей Иркутской области.

— Расскажите о помещении, где открылся ЦСИ. 

— Пожар был только в одной комнате, и пол прогорел полностью, до балок. Потолок не горел, но закоптился. Мы приглашали экспертов — они посмотрели и установили, что копоть толщиной в 1 мм, то есть это не опасно. В этом помещении полностью меняли пол. Когда пожарные тушили огонь, осадок распространился во все остальные комнаты, так что ремонт требовался везде. 

Галерейное пространство — это два зала по 66 квадратных метров и коридор площадью 70 «квадратов», который мы иногда задействуем в экспозициях. Отдельный лекторий занимает около 90 «квадратов», там же располагается библиотека. Два-три небольших пространства мы пока не отремонтировали — там будет постоянная экспозиция.

У нас есть и помещение под кофейню, и небольшое — для гардероба. В одном крыле — администраторская комната, кухня и ванная с туалетом и душем. Есть мастерская и свободная комната, куда мы можем поселить художника, поэтому рассчитываем открыть резиденцию в ЦСИ. 

— Кто оплачивал ремонт? 

— Вкладывал свои деньги Алексей. Ремонт требовался серьёзный — нельзя было просто прийти с друзьями и волонтёрами и покрасить всё. Менялись проводка и пол. Но он заявил свою позицию: чтобы ЦСИ в дальнейшем никак от него финансово не зависел, провёл границу невмешательства. Мы посчитали и поняли, что на открытие не хватает порядка 300 тысяч рублей — на мебель, полки для книг высотой 3,6 метра, полотно для проектора. Мы решились на краудфандинг.

— И какие вознаграждения можно было получить? 

— Я не испытываю за них особой гордости. Да и донатили не за них — просто люди очень хотели помочь. За любое вознаграждение мы придумали писать имя человека на стене лектория. Причём мы как-то криво это описали: упоминание мы делали за любую сумму, а на сайте указали, что это за 100 рублей, — и люди переводили пять тысяч рублей сотнями, мы получали 50 переводов по 100 рублей. Людям хотелось видеть своё имя, поэтому они выбирали вознаграждение не за пять тысяч, а за 100 рублей. Интересный был феномен. Крауд шёл три недели, и в первый же день мы собрали больше половины: пришёл один перевод 150 тысяч и несколько на общую сумму в 20 тысяч рублей. 

— От кого же был транш на 150 тысяч? 

— Я очень испугалась, когда их получила. Подумала, что это сделал Алексей, чтобы поднять инфоповод и привлечь внимание. Я ужасно разозлилась заранее, а потом выяснила, что это не он. Оказалось, эти деньги перевёл Артём Черноусов, олимпийский чемпион по стрельбе из Иркутской области. Часть своих призовых денег за игры он перевёл на ЦСИ. В благодарность за такое участие мы сняли об этом ролик. 

— Какие ещё были вознаграждения? 

— Были футболки, а ещё предсказание шамана в подарок. Мы смеемся, что у нас в штате ЦСИ появился шаман. Это случайно: я планировала, что это будет предсказание шамана о судьбе ЦСИ, а в запаре так сформулировала, как будто шаман будет делать личные предсказания людям. У меня не было знакомого шамана — только приятель, который готов был что-то такое сочинить. Но в итоге мне позвонил человек с вопросом: «У вас правда есть шаман?» Я ответила, что нет.

Мы встретились. Это мужчина 40 лет по имени Евгений, он рассказал, что прошёл определенное посвящение у местного экстрасенса. Я с ним общалась несколько часов, было интересно, но в некоторые моменты странно: например, он предупредил, что читает мысли. Мол, это непроизвольно происходит, поэтому с ним может быть тяжело общаться. В разговоре он буквально каждую мысль срывал у меня с языка, и я начала думать: «Господи, это не может быть правдой». Боялась что-то не то при нём подумать. 

— Почему «Огонь»? 

— Когда площадка должна была разойтись под аренду для творческого бизнеса, было рабочее название — я его сейчас даже не хочу называть. Когда я пришла в проект, я поняла, что оно не работает, и мы устроили брейнсторм с командой. Название символичное — в помещении был пожар, здесь бушевал разрушающий огонь, а сейчас разгорится созидательный, который собирает людей вместе, — для холодной Сибири это особенно важно. 

— Кто есть в вашей команде? 

— Есть меценат, есть я — и арт-менеджер, и директор, и куратор. Также у нас есть дизайнер, ещё один куратор, два администратора, три педагога по изобразительному искусству, координатор волонтёров, организатор мероприятий и уборщица. Есть волонтёры, которые помогают на монтаже-демонтаже выставок, наводят порядок и делают косметический ремонт в комнате для резидентов своими силами. Волонтёры — это большое счастье и поддержка: без них справляться было бы трудно. 

— Художественная концепция пространства целиком на вас? 

— Я бы не назвала нашу структуру иерархичной: это не мои «хотелки», которые я просто спускаю команде. Но есть желания Алексея, которые тоже приходится учитывать. Есть администраторы, которые приходят с идеями: «Я увидел крутой арт-фестиваль — давайте проведём его у нас». Или я хочу сделать такую выставку, но на неё нет времени, и другой человек предлагает заняться, но под другим углом. Одна из администраторок — радикальная феминистка, и мероприятия, которые она предлагает, имеют определённый окрас. Мне нравится, что есть разные взгляды. Но концепцию пространства действительно сформулировала я и описала в нашем манифесте. 

— ЦСИ всего несколько месяцев, и он только формируется. Есть ли понимание, что вы точно будете делать и чего точно не хотите? 

— Я точно хочу, чтобы у нас была образовательная программа, в том числе для детей. Сейчас общаемся с инклюзивными студиями, чтобы разработать программу для людей с инвалидностью и синдромом Дауна. Хочется видеть исследовательские проекты в соавторстве с научными сотрудниками — сложные, интересные. Мы хотим, чтобы хотя бы половина проектов была направлена на раскрытие локального опыта — архивацию, работу с местным художественным сообществом. Привоз интересных выставок совриска тоже в планах. 

— Был ли у вас бизнес-план на этапе разработки? Может ли арт-пространство выйти на самоокупаемость?

— На тот момент не было бизнес-плана: я абсолютный художник со всеми вытекающими. У меня не было страха, что его нет, ведь поддержки и помощи хватало со всех сторон. Прибыль мы смотрим по факту. Например, сейчас мы зарабатываем только на билетах: у нас пока нет ни магазина, ни образовательных курсов. Я вижу, какая это сумма, понимаю, что в 10 раз мы её точно не увеличим, какими бы крутыми ни были привозы.

На разные мероприятия у нас разные цены. Есть рекомендованная цена билета — 250 рублей, но мы проговариваем: если человек не может столько заплатить, он отдаёт любую сумму. На некоторые мероприятия стоимость входа зависит от лекторов и организаторов — стараемся, чтобы любые билеты стоили не дороже тысячи рублей. В месяц у нас порядка 40 мероприятий — сейчас не получается вести их параллельно, пока площадки на ремонте, но надеемся, что их станет больше. 

— Как на вашу деятельность реагирует публика в Иркутске? 

— У нас есть сайт irk.ru, и там опубликовали новость, что мы открыли краудфандинг. Они сами про нас узнали, я ничего не присылала, и я тогда порадовалась. А недавно мне показали комментарии к той статье: мол, «лучше дороги строить, чем вот это вот всё». Это пока единственная негативная реакция.

— После событий 24 февраля что-то изменилось? 

— Пока в судьбе ЦСИ ничего глобально не поменялось. Мы провели «Фем-март»,  но в усечённом формате, программу с целого месяца сократили до нескольких мероприятий — просто потому, что многие были в стрессе и не готовы что-то проводить. Слетели две международные выставки и параллельные с ними проекты. На июнь мы планировали проект с немецким культурным центром — выставку фотохудожницы, которая снимала местные заброшенные заводы. Мы договорились о выставке 23 февраля, но позже художница и куратор уехали из России. На конец лета мы планировали с кураторкой Ольгой Зайцевой совместный проект по сайнс-арту художников из Будапешта и иркутских учёных. Все в большом стрессе, но общение идёт без негатива. 

Пока сложно говорить, что будет дальше. Например, сейчас мы уже видим, что печать в типографии стоит 30 тысяч рублей, а не 10 тысяч. Я переживаю за это, но очень надеюсь, что проекты получится реализовать. 

— Вашей основной площадкой был инстаграм. Где теперь ведёте работу? 

— Мы осваиваем ВКонтакте. Активность в нашем инстаграме не снизилась: например, люди продолжают записываться на мероприятия именно там. Так что мы теперь продолжаем работать по-старому, но ещё и расширились на VK. Ещё рассчитываем на местные СМИ и ресурсы — просим размещать анонсы наших мероприятий. 

Ещё до февральских событий в Иркутске создали «дружественную карту» — мы, керамическая мастерская и независимый книжный магазин договорились взаимно пиарить события друг друга. Благодаря этой договорённости проходят совместные мероприятия: например, с книжным магазином мы собирали гостей и читали поддерживающие стихи. 

— Изменились ли настроения у команды? Готов ли поддерживать проект главный спонсор?

— Мы разговаривали, и он подтвердил, что с его стороны всё надёжно. Он сказал, что это вызов и он готов его принять, что ему это важно. Так что здесь всё хорошо. С командой тоже почти всё по-прежнему — только один человек, который совмещал должности администратора и дизайнера, ушёл с администраторской ставки, потому что психологически было тяжело и нужна была разгрузка от потока информации. 

На этой неделе мы доделали ремонт в мастерской и готовимся организовывать художественные мастер-классы. У ЦСИ есть внутренний двор, где мы готовим летник — проведём свет, поставим столики. Можно будет и лекции послушать, и кофе попить, и порисовать на пленэре.