В 26 лет Максим Загузов окончил колледж и получил высшее образование радиотехника, но работать пятидневку на заводе не захотел. Он увлекался программированием и после университета около пяти лет подрабатывал в IT. Сейчас Максиму 34 года, и он со своим проектом Space Here — возможно, самый узнаваемый уличный музыкант Красноярска. Он играет экспериментальную музыку на стыке эмбиента, дрим-попа и рока и зарабатывает этим себе на жизнь.

Вместе с нашими друзьями из красноярского медиа «Проспект Мира» мы пообщались с Максимом о развитии Space Here, различиях уличных музыкальных сцен в городах и том, сколько можно заработать на уличной музыке.

— Как ты начал играть на улице?

— В 2015 году я шёл с гитарой по центру [Красноярска]. У Дома быта на ручном этническом барабане играл музыкант. Он увидел гитару и стал зазывать: «Давай со мной». Я сначала постеснялся и прошёл мимо, но на перекрёстке, пока светофор мигал и не давал мне идти дальше, я подумал: «А почему бы и нет?» Вернулся, мы сыграли, потом ещё пару раз поиграли вместе — это было так, ради кайфа, веселья и музыки. 

На тот момент я играл на гитаре лет 10, периодически собирался с разными музыкантами, импровизировал, сочинял. Но у меня не было опыта выступлений на улице: тут всё же есть страх — нужно преодолеть себя. Играть со сцены легче, потому что там, как правило, люди приходят слушать тебя специально.

Следующим летом мы с барабанщиком снова вышли играть. У нас тогда даже группа образовалась: присоединились домбристка и вистл — духовой инструмент, похожий на флейту. Мы назывались «Уличные истории». Тогда это не было основным доходом — так, на мороженое, плюшки и чай хватало. 

— Когда всё стало серьёзнее?

— В 2016 году я несколько месяцев работал в Москве. С собой у меня была гитара — по вечерам я выходил играть [на улице]. Сначала я себя не видел полноценным одиночным музыкантом, но в Москве играл один. Там я открыл себя нового, в шумовом, скажем так, плане: стал свободнее импровизировать. В Москве вырос как музыкант: после возвращения у меня часто спрашивали, где я так [хорошо] научился играть.

В Красноярск вернулся осенью, перезимовал и стал выходить один и играть то, что наработал в Москве. Заодно прикупил оборудование, потому что у меня не было аппаратуры для электрогитары, поэтому я сначала играл на акустической. Акустика, конечно, ограничивает выбор мест, где можно выступать: на большую площадь с ней не выйдешь. Поэтому я поначалу играл в узких переулках, подземных переходах, которых в Красноярске не так уж много. Но потом я купил себе пятиваттный «усилок» на батарейках (портативный усилитель звука, — прим. «Мастеров»). 

— Как появился проект Space Here?

— Люди на улице спрашивали, где меня можно найти и послушать. Я сначала просто называл имя, говорил, найдёте у меня на странице ВКонтакте аудиозаписи и видео. Но хотелось как-то своё творчество назвать, чтобы люди на меня подписывались. Так и придумал Space Here, завёл паблик.

Именно как проект Space Here больше заработал, наверное, когда я начал играть на улице вместе со скрипачкой. Потом меня услышал барабанщик, предложил с ударной установкой попробовать [выступить]. В прошлом году девушка подыгрывала нам голосом и на варгане, а в 2018-м мы много играли с флейтисткой. То есть сейчас Space Here — это такой музыкальный проект, куда периодически подключаются исполнители, которые близки мне и которым близка моя музыка. Коллаборации мне очень нравятся, но не так просто найти музыканта, близкого по духу.

— Чем культура уличной музыки в Красноярске отличается от той же Москвы?

— В Москве этого просто больше. Я люблю найти какого-нибудь уличного музыканта в Красноярске и в других городах и послушать, понаблюдать за ним. В 2019-м я проехался по шести городам России — Новосибирск, Екатеринбург, Самара, Казань, Санкт-Петербург, Ростов-на-Дону. Узнавал, какие места у уличных музыкантов популярны, приходил послушать и посмотреть, какой аппаратурой пользуются, что играют, на что люди сильнее реагируют, играл сам. 

В Петербурге ожидаемо сильная конкуренция, а, например, в Самаре уровень уличной музыки показался слабоватым. Но я сужу просто по количеству музыкантов, потому что качество везде было приемлемым.

Мне кажется, что в Красноярске в целом уличная музыка не развита — по количеству музыкантов, по уровню оснащённости, по тому, выступают ли они коллективами или одни. Чтобы люди вышли со звукоусиливающей аппаратурой и на всю площадь задали жирного звука — это редкость. Вот по заработку Красноярск очень щедрый, но, думаю, потому что здесь эта ниша не занята, конкуренции нет. 

— Сколько ты зарабатываешь на уличной музыке?

— Всё от сезона зависит: с теплом — одна цифра, с холодом — другая. Разброс где-то от 20 до 40 тысяч в месяц, если брать прошлый год и этот. Начиналось всё с 5-10 тысяч. Но вообще, раз на раз не приходится: можно при одних и тех же условиях, на одном и том же месте и в один день недели заработать две тысячи, а можно — пять.

— Какую самую большую сумму ты зарабатывал за вечер?

— Мне в прошлом году осенью на Театральной площади один добрый дяденька пятёрку сунул. До этого я ещё тысячи на три наиграл — то есть восемь тысяч за вечер. За месяц максимум выходило 55 тысяч рублей: я тогда очень хотел купить лупер (устройство, позволяющее в реальном времени записать фрагмент исполнения и повторять его по кругу в качестве аккомпанемента, — прим. «Мастеров») и играл очень много.

— Ты согласовываешь свои выступления? Бывают проблемы с полицией и охраной?

— Такие ситуации возникают как будто всё чаще. Например, в прошлом году я спокойно играл на Театральной площади, а в этом ко мне вышел охранник и сказал, что нужно разрешение, иначе вызовет полицию. Они, видимо, видят в этом какую-то предпринимательскую деятельность, раз я собираю деньги. До полиции дело доводить не хотелось — в городе других мест хватает.

— На что тебе, уличному музыканту, приходится тратиться?

— Вся аппаратура, с которой я выхожу на улицу, стоит тысяч 100-120. Сначала была колонка за 10 тысяч и гитара за 10. Потом я купил процессор, обновил гитару. Часто из-за её вида думают, что она сделана на заказ, но нет. Она не простая, но я её в 2018 году на «АлиЭкспрессе» заказывал за двадцатку: за свою цену это хорошая гитара. 

Из звукоусиливающей аппаратуры у меня колонки JBL, лупер, миниатюрная миди-клавиатура — я подключаю её к сотовому телефону, где стоит программа Fruity Loops, и из мобильного получается набор синтезаторов.

Эти расходы оправданы: ты вкладываешься в качество, громкость, и люди на улице тебя слушают, больше кайфуют, чаще остановятся и постоят подольше. Это отклик людей — в впечатлениях и в финансах.

— Тебя узнают на улице?

— Узнают. Да и когда гуляешь по центру, сам всех узнаёшь. Уличная музыка — это площадка для саморекламы, возможность о себе заявить — у меня очень много знакомств полезных получилось завести. 

Летом, правда, по стоимости бывает выгоднее сыграть вечером на улице, чем на заказе. Ну и лето в Красноярске не такое уж длинное — хочется на улице успеть поймать свой кайф.

Раньше было интересно выступить на заказ даже за тысячу рублей. Сейчас это три-четыре-пять тысяч. Всё зависит от условий, времени суток, масштабности, от того, нужно ли нести свой звук...

— Но люди понимают, что ты не «Мурку» будешь играть? 

— Да, как раз такая фоновая музыка и нужна на мероприятиях. Кто-то говорит, что у меня эмбиент-рок, кто-то — фанк-джаз.

— Ты сам как называешь?

— У меня была мечта играть пост-рок, но как-то не получается. Не знаю: спейс-рок, дрим-поп, инди-рок, нью-эйдж. Я на самом деле не могу себя как-то называть, потому что не хочу на чём-то останавливаться. Мне нравятся колебания в стилях и то, что каждый слышит, что ему хочется.

В 2016 году я начинал с акустики, через год была электрогитара, в 2018-м — лупер, в 2019-м — битбокс, а с 2020 года я пробую электронику. Электроника — это такой подарок от коронавируса. Когда той весной началась пандемия, я делал трансляции дома: на улицу побаивался выходить, да и вообще люди тогда гуляли мало. Во всём мире музыканты стали делать трансляции. У меня дома лежала аппаратура, валялась клавиатура китайская, я начал её на трансляциях использовать — и мне, и людям понравилось. И я решил, что буду и на улицу электронику таскать.

— Что ты делаешь зимой, чтобы не проседать? Есть ли подработки, не связанные с музыкой?

— У меня последняя подработка была зимой в 2018-м — я позировал в художественном институте. За год до этого я подрабатывал электромонтажником. А с 2019-го в подработках нет нужды: появились заказы — немного, но они меня кормят, а уличная музыка — это основной заработок. Сейчас она мне даёт процентов 60-70 дохода, но процент меняется: поступает больше предложений поиграть на заказ. Может, сарафанное радио так действует. Мне сейчас хочется найти баланс, чтобы игру на улице чередовать с заказами и не проседать зимой.