— Когда ты начала работать с одеждой?

— Я ещё со школы занималась вещами — китайскими фейками, суровыми такими закупками, прям как из девяностых. Сначала только для себя, но быстро в школе пошли заказы от одноклассников — и постепенно образовалась система. После школы, даже учась в кемеровском институте культуры и катаясь работать в Китай певицей по контракту, я пыталась накопить денег для открытия магазина одежды. Но ничего не выходило: я транжира.

— Вроде эта черта характера неискоренима. 

— Где-то в 22-23 года я остепенилась и всё-таки решила стремиться к шоуруму. Помню, взяла кредитку на 70 тысяч — это был мой первый стартовый капитал — и закупила товар в Китае, открыла небольшой магазинчик в Кемерове.

— В какой момент решила уйти от закупок в Китае?

— Я уже хорошо зарабатывала и, естественно, хотела носить оригинальные вещи, качественные футболки, а не за 800 рублей. Понимала, что «своё» уже не ношу и пора бы мне вещи производить самостоятельно, но я боялась! Кто я такая? И тогда меня взбодрил мой молодой человек словами «Что значит, кто ты такая? Ты — пример для подражания в Кемерове: к тебе ходят все девчонки и мечтают одеваться, как ты».

— Как человек без образования может осмелиться на открытие производства?

— Когда ты работаешь с одеждой, то уже знаешь примерно, как это должно выглядеть. В 15-16 лет я заходила в Zara и видела плохой крой, торчащие нитки. Плюс я никогда не примеряла вещи: всегда знала, как они будут на мне сидеть. Это визуализация, наверное.

— Одно дело — понимать в голове, другое — заниматься этим вручную. 

— Нет, сама я ничего не шила ни на старте, ни сейчас. В моём доме было ателье. Однажды я пришла к ним и сказала: «Сможете сшить мне костюм спортивный? Мне нужно три». Ведь, если я сошью один, выставлю в инстаграм, его захотят все, а четыре года назад каждый второй ещё не шил спортивные костюмы. Помню, их действительно раскупили, как только сшили. Потом мы пошли дальше и стали делать пуховики. Получилась целая коллекция, которую мы отсняли, и её мгновенно раскупили. 

— И с этим по-прежнему справлялась швея-соседка?

— После первой коллекции я уже искала производство, чтобы создавать больше моделей, да и швея много косячила: на пуховике иголка осталась, на брюках забыла подшить штанину или пришить к поясу шнур. В итоге я нашла производство в Кемерове, закинула туда очень много ткани для футболок, рубашек, брюк, бермудов. Но меня стали кормить завтраками. Прошло два месяца — мне никто ничего не сшил. Я ежедневно писала, звонила, встречалась, ругалась, но быстро поняла, что там просто работают мошенники или совершенно безответственные люди.

— Эти лекала или фасоны хотя бы кто-то рисовал, прежде чем создавать?

— Нет, либо я описывала словами, либо какую-то фотографию показывала, и что-то подобное делали, добавляя или убирая. В принципе, сейчас то же самое происходит. Когда я делаю коллекцию, нахожу сначала образ и ткань, и мы просто садим это на базовую модель и прорабатываем какие-то детали.

— Чем закончились поиски нового производства?

— Меня все «брили», жёстко «брили». «У вас не получится за эти две недели ничего!» А мне нужно было срочно, потому что всё, товара нет, продавать нечего. Деньги заканчиваются.

— Жить продолжили в Кемерове?

— Да. В свой маленький кемеровский магазинчик я поставила новую первую коллекцию. Всё продавалось тяжело, но через пару месяцев люди привыкли к новым «не китайским» ценам. Покупатель будто поменял своё отношение к российскому производителю. Я постоянно показывала сложность процесса и рассказывала про это, мол, 2,5 тысячи — это не желание на всех вас заработать, а это локальное производство, которое реально столько стоит. 

— Когда вышли на Новосибирск?

— Количество одежды и покупателей росло, заказы были и из Новосибирска, Москвы и Петербурга. Я захотела магазин больше и дальше. Всё выпало на начало карантина, то есть в мире бушует вирус, а я делаю ремонт в новом помещении и понимаю, что локдаун дойдёт до нас как раз в открытие.

— Но я узнала о Minishop и затарилась офлайн именно в карантин. 

— Вот с апреля, когда всем запретили работать, мы начали. Девочки-продавцы, работники на производстве — все боялись вируса. Я говорила: «Значит, я буду работать, если вы не хотите». Выходила сама, открывала магазин, в маске стояла, были приколы типа: «Можно без маски?», мы отвечали «Можно!» 

Дикслеймер: редакция не разделяет позицию спикера в отношении соблюдения коронавирусных ограничений и напоминает, что Covid-19 — опасное заболевание, распространение которого необходимо предупреждать. Берегите себя и своих близких.

— Уровень вашего визуала, на мой взгляд, не ниже огромной сетки 12Storeez.

— Мне льстит, что многим нравится наш контент, контрагентам в том числе. Во-первых, это, наверное, благодаря тому, что я готова вкладывать в контент больше, чем остальные, — может, около 30%. Если, условно говоря, съёмка коллекции будет дороже её самой, то я её сделаю, потому что хочу самый крутой контент.

— Кто у тебя в креативной команде?

— Молодые девочки — два фотографа, видеограф и SMM-специалист. 

— Сколько человек под твоей властью на производстве?

— В 2018 году — человек пять, включая собственницу. Сейчас это примерно 60 человек. Но я редко там бываю, так как сейчас занимаю роль дизайнера. С цехом у меня фулфилмент: я просто отгружаю ткань, фурнитуру, с конструкторского цеха мы передаем свою разработку, лекала, образцы, опытный образец, а цех уже отшивает и выдаёт мне готовую продукцию, которая тщательно отобрана, проверена, отглажена, укомплектована и со всеми маркировками. 

— Какой процент от изделия ты отдаёшь цеху? 

— Почти 30%. Ещё же есть ткань, фурнитура, их я покупаю, оплачиваю разработку, то есть отдельно конструкторскому цеху. Есть ещё расходы на упаковку. Съёмки, маркетинг весь, аренды, зарплаты сотрудникам — это всё закладывается в стоимость. Ты не можешь без этого существовать. Поэтому да, 30%. 

— Какая тогда накрутка на изделия получается?

— Всегда одна и та же, если это не особенная вещь: например, сумка из натуральной кожи, которую мы недавно разработали. Её себестоимость — около 15 тысяч рублей, не включая упаковку, разработку (одна кожа не подошла — сразу минус 10 тысяч). Накрутка на такую сумку не больше 100%, соответственно, рентабельность изделия маленькая, ликвидность тоже, но это больше про интерес, про качество, про демонстрацию того, что бренд может. И это даже больше для меня, чем для наших покупателей: для них это скорее бонус. На футболку, например, накрутка выше: простое изделие, где давно отработаны лекала, образцы.

— Как ты «собираешь» стоимость футболки?

— 35% — ткань, 35% — производство, 30% — упаковка, бирки, пакеты, составники и прочее. Накрутка на футболку — от 150% до 300%. Самая высокая наценка будет на самую базовую модель, потому что мы понимаем, что такое изделие будут покупать много, а создать его несложно. 

— Расскажи, какие сейчас цены на коммерческую аренду в Сибири. 

— В Новосибирске отдаю 100 тысяч за 86 «квадратов», а в Кемерове у нас 50 «квадратов» за 37 тысяч. Первое помещение стоило семь тысяч рублей, второе — 20, а на сегодняшние 37 мне было сложно морально настроиться. После 37 я слышу новосибирские 100 и думаю, что буду разорена на всю жизнь. 

— В Москве у вас уже есть корнер, да? 

— Мы там как ноунеймы стоим: три рейла и стол. 

— Какая там оплата? 

— Там комиссия — 30% от продаж. В Екатеринбурге больше: мы там отдаём 45%. 

— И напоследок про личные ощущения. Мне кажется, Minishop в 2020-м и 2022-м — два разных магазина, для разной аудитории. Цены выше, наверное, раза в два, позиционирование не как регионального бренда, а ближе к столичному. Это намеренно? 

— У бренда, как правило, есть какая-то позиция — он по ней идёт, есть идея. У меня такого нет — это просто любовь к одежде, которая переросла в любовь к бренду. Бренд меняется, потому что меняются мода, тренды, я.

С другой стороны, если мне делать только то, что я хочу, надо закрыть магазины в Кемерове, Новосибирске и сказать всем: «Пока-пока, я хочу в Москву, открываться в столице». Там не будут обращать внимание на то, что футболка стоит не 3,5, а 4,5 тысячи. Но я всегда вспоминаю, что хочу, чтобы здесь люди не надевали мини-шорты и флисовые костюмы, а продолжали расти в выборе одежды. Так что иногда я делаю какое-то незначительные отступление от своих желаний в пользу аудитории — отшиваю джинсы на завышенной талии, а не на модной заниженной. Хотя предприниматели говорят, что нужно закрывать глаза на свои потребности и угождать аудитории. Я считаю, это неправильно.