Anna Zlotko — бренд дизайнерской одежды из Архангельска. Создательница говорит, что её цель — не просто продавать вещи, а в первую очередь творить для души. Один из основных продуктов бренда — самобытные платья.

Узнали у дизайнера Анны Злотко, как пошив галстуков-бабочек в декрете превратился в полноценный бренд, кто носит платья с особенной философией и почему для неё важно беречь историю родного края.

Декретный стартап и галстуки-бабочки

Анна получила образование, далёкое от её нынешнего бизнеса: она инженер по стандартизации и сертификации. Сначала работала по специальности, затем была советником генерального директора в инвестиционной компании. 

«Потом я вышла в декретный отпуск. Получилось, что я вернулась, потом снова ушла в декрет, а второй декрет плавно перетёк в третий», — рассказывает Анна.

В декрете северянка начала шить, сначала для себя. Анна говорит, что любовь к рукоделию была в ней заложена ещё в детские годы: в её воспоминаниях были живы сшитые мамиными руками платья и аккуратно вышитые салфетки. Когда от домашнего баловства остались кусочки ткани, она решила сшить бабочки, которые уже были популярны в Москве и Петербурге. В Архангельск любовь к галстукам-бабочкам пришла позже, но на этой волне Анна продала свои первые изделия и всерьёз решила создать собственный бизнес, бросив при этом работу в офисе с новым руководством, с которым ещё и общий язык не получалось найти. Это произошло в 2016 году.

Первого заработка хватило на то, чтобы взять тайм-аут и получить новые знания в сфере дизайна одежды. 

Первая коллекция и платья для героинь

Поняв, в каком направлении развиваться, Анна отправилась на обучение в Финляндию и Швецию, где местные мастера вдохновили её и помогли справиться со страхами. Пошив платьев Anna Zlotko вырос из первого family look, который многодетная мама сшила для себя и дочери Алёнки, вернувшись с учёбы в Архангельск. Милая семейная фотосессия требовала красивых «созвучных» платьев, а случайно нашедшаяся ткань цвета хаки была очень кстати. Позже появилась и идея перенести на платья роспись.

Дизайнер познакомилась с другим архангельским предпринимателем — владельцем компании по производству ферментированного иван-чая Михаилом Бронским. В коллаборации с ним была создана первая коллекция одежды.

Предпринимательница не знает точно, сколько ей понадобилось средств, чтобы начать шить платья, но, сощурившись, говорит: «50 тысяч, наверное». На одно изделие уходит около двух метров ткани: ровно столько она всегда и покупает. Никаких синтетических материалов Анна не использует, только натуральные — хлопок, лён. Раньше она привозила ткани из тех стран, где ей удавалось побывать, сейчас же заказывает из США, Беларуси, стран Прибалтики, а винтажные материалы находит в секонд-хендах. Но каждый раз это ровно два метра, чтобы без повторов: все изделия от Anna Zlotko уникальные. 

Штучный товар предназначен, как говорит дизайнер, для героинь. У клиенток Анны нет какого-то среднего возраста или достатка, каждая из них — героиня своего времени, которая хочет выделиться, и необычные платья для них — это праздник. 

— Всегда должен быть какой-то дефицит. Я не люблю, когда платья висят; хочется видеть, как их носят и любят. Не всем нравится такой стиль. Кому-то он кажется слишком деревенским, кому-то — слишком миленьким, а кто-то увидит и скажет: «Вау, это просто любовь, словно для меня сшили», — рассказывает дизайнер. 

Тепло рук мастерицы хранят не только её вещи, но и упаковка: Анна использует экомешочки, которые украшает штампами; бирки девушка тоже делает сама.

Чем северяне отличаются от южан

В месяц Анна продаёт минимум 10 платьев — летом заказов становится больше. Платье из тёплого хлопка стоит четыре-пять тысяч рублей, изо льна — пять-шесть тысяч, дизайнерские модели для конкурсов стоят от 10 тысяч рублей. Есть у Анны и особенные платья-сюрпризы за три тысячи: заказчицы не знают, какой у платья будет цвет, принт и фасон. Заказы на эти платья Анна принимала всего один раз, а в итоге сшила сто штук и должна сшить ещё около 60. 

«Мне кажется, я нашла средний ценник. Я не могу выше головы прыгать, чтобы поднять стоимость и ждать, когда платье найдёт свою покупательницу, поэтому пока ориентируюсь на покупательскую способность архангелогородок», — говорит Анна.

Но клиентки есть и за границей. Во время локдауна Агентство регионального развития помогло дизайнеру создать страничку на сайте международных продаж Etsy — продажи там составляют 10% от прибыли бренда (это как минимум одно платье в месяц). Иностранным покупательницам полюбились льняные красные макси Анны, которые она назвала «а-ля рус», — такие теперь носят в США, Великобритании, Германии, Франции и Австралии. Каждый день в разгар пандемии Анна ходила на почту, чтобы отправить заказы.

Большая часть выручки идёт обратно в производство. Самая объёмная статья расходов — ткани: летом на них уходит 20 тысяч рублей в неделю, ведь в это время года лёгкий лён стоит дороже, чем тёплый хлопок. Ещё во времена пошива бабочек Анна организовала себе маленькую мастерскую для работы, на аренду которой уходит семь тысяч в месяц. 

Анна говорит, что у неё нет расходов на рекламу: сарафанное радио работает хорошо, и публикации в журналах помогают. Зато сейчас достаточно часто приходится чинить и обновлять оборудование: увы, говорит дизайнер, качество современной техники не радует. Но прибыль для Анны не на первом месте: главное для неё — соблюдать внутренний баланс. Свой собственный доход Анна оценивает как средний: «Если я не работаю, то я не зарабатываю, значит, пока это не совсем про бизнес».

— Чем северяне отличаются от южан? Для северян имеет ценность их ресурсное состояние. У нас холодно — мы всё время бережём своё время, свою энергию. Поэтому у нас первоочередное — наше ресурсное состояние, а не успех или финансы; мы смотрим сами на себя, — считает Анна.

Главное место силы — деревня Чакола

Предпринимательница также занимается социальными проектами. Анна родилась в Чаколе Пинежского района — для неё связь с родными краями очень важна. Поэтому, чтобы отсрочить вымирание родной деревеньки, она решила напомнить всем о сказительнице Марии Кривополеновой, которая захоронена в Чаколе.

Когда Мария Кривополенова умерла, о ней забыли. Идея поставить памятник сказительнице выглядела удачной, однако от неё Анна отказалась. Вместе со Светланой Пачиной, директором АНО «Центр социальных инноваций “Открытая идея”», она написала проект и выиграла президентский грант в три миллиона рублей на создание арт-резиденции и музея. На полученные деньги Анна вместе с родителями сделала в бывшей библиотеке имени Марии Кривополеновой ремонт, комнаты для арт-резиденции и музея, а также провела интернет.

Резиденцией абсолютно бесплатно могут воспользоваться художники, дизайнеры, фотографы и другие творческие люди, которые хотят изучать и продвигать тему Русского Севера. Сейчас этот проект живёт на самоокупаемости, мелкие ремонтные работы Анна и её родители делают своими силами. 

Самой большой проблемой стала логистика: из-за недоступности маленькой далёкой Чаколы сложно найти транспорт. Однако гостей не пугает сложный и долгий путь.

— Любой, кто к нам приезжает, становится жителем деревни Чаколы. Это действительно место силы, в которое не так легко попасть, но, когда приезжаешь, понимаешь: оно того стоило.

Время в Пинежье, по мнению Анны, идёт иначе, и даже свои платья она шила здесь, вдохновляясь природой и деревенским бытом. Поэтому родной край и деревня для Анны — место, куда всегда приятно вернуться.